— Было бы неплохо, — как бы невзначай вмешалась моя мать, глядя в окно на клубящиеся облака, — если б Георг — ведь он еще так молод и лишен сейчас хороших советчиков — от кого-нибудь узнал, допустим, во время частной беседы, что может без опаски приехать и помириться с братом. Порой молодым людям необходим добрый совет. Им достаточно всего лишь намекнуть, что они свернули не туда, но еще успеют вернуться на ровную дорогу. Такой прекрасный молодой человек, как Георг, не должен сражаться за Ланкастеров и умирать с красной розой на шлеме! Ему следует быть заодно со своей семьей, со своими братьями, которые его любят.
Мать остановилась, давая Сесилии возможность хорошенько проникнуться этой идеей. Я была в восторге: со своей задачей моя мать справлялась просто блестяще!
— Если бы кто-то мог передать вашему мальчику, — продолжила она, — что его ждут дома, что вы с радостью примете назад своего блудного сына! Тогда братья Йорки снова смогли бы объединиться, и Йорк воевал бы на стороне Йорка, а сам Георг при этом ничего не потерял бы, оставшись по-прежнему братом английского короля и герцогом Кларенсом. Да и мы приложили бы все усилия, чтобы Эдуард полностью восстановил Георга в правах. Вот в чем его будущее. Но если он пойдет иным путем — кем его тогда будут считать? — Моя мать замолкла, словно пытаясь понять, кем же тогда станут считать любимого сынка герцогини Сесилии, и наконец отыскала нужные слова: — Полным ничтожеством!
Герцогиня Сесилия резко встала, моя мать спокойно поднялась.
А я продолжала сидеть, улыбаясь своей свекрови и позволяя ей сколько угодно возвышаться предо мною.
— С вами всегда так приятно говорить, — сказала Сесилия дрожащим от гнева голосом.
Только теперь встала и я. Положив руку на свой выпирающий живот, я подождала, пока она первой мне поклонится.
— И мне всегда так приятно говорить с вами, — любезно ответила я. — Доброго вам дня.
Все, дело было сделано. И это оказалось легче, чем навести магические чары. Без лишних слухов — даже Эдуард так ничего и не узнал об этом — одна из фрейлин королевы-матери вдруг решила навестить свою задушевную подругу Изабеллу Невилл, жену Георга. Скрыв лицо под густой вуалью, эта дама села на корабль, прибыла в Анжер, отыскала там Изабеллу, но не стала зря тратить время, без конца выслушивая ее слезные жалобы, а встретилась с Георгом и поведала ему, как нежно мать его любит и как она о нем тревожится. Георг, в свою очередь, сообщил, что его все больше беспокоит отношение к нему его основного союзника, которому он не только поклялся в верности, но и приходится зятем. Кроме того, Георг выразил опасения, что Господь не благословил его брак с Изабеллой, поскольку их младенец умер во время того ужасного шторма, да и все остальное идет наперекосяк с тех пор, как он на ней женился. Тогда как с ним, Георгом, попросту не должно было случиться ничего столь неприятного, он в этом уверен. Но теперь у него такое ощущение, будто его со всех сторон окружают враги, старинные враги его семейства, и — что еще хуже — он и среди них играет вторую роль. В общем, Георг — вот уж действительно сума переметная! — велел этой фрейлине передать матери, что он переправится на английский берег вместе с вражеской армией Ланкастеров, но, едва ступив на землю родного королевства, сразу же доложит любимому брату, где именно они высадились и какими силами располагают. Он сделает вид, будто действует с ланкастерцами заодно, будучи свойственником сыну Маргариты и принцу Уэльскому, но, как только начнется битва, он нападет на врагов с тыла и мечом проложит себе путь в стан своих родных братьев. Он снова станет истинным сыном Йорка, одним из его троих сыновей. И теперь мы можем полностью на него положиться, поскольку он готов уничтожить не только своих нынешних друзей, но даже семью своей жены. Он предан Йоркам и в глубине души всегда был им предан.
Мой муж принес мне столь ободряющие новости, совершенно не подозревая, что все это дело рук женщин, как всегда плетущих свои козни в обход мужчин. В этот момент я как раз прилегла отдохнуть и, положив руку на живот, слушала, как внутри возится ребенок.
— Разве это не замечательно! — искренне радовался Эдуард. — Георг к нам вернется.
— Знаю, ты любишь Георга, — отозвалась я, — но, по-моему, даже ты должен признать, что он — совершеннейшая змея и не способен никому хранить верность.
Мой великодушный муж только улыбнулся и добродушно заметил:
— Ну так ведь это же Георг. Тебе не стоит быть к нему слишком строгой. Он привык быть всеобщим любимцем, его всегда заботили лишь собственные удовольствия.
Я заставила себя улыбнуться Эдуарду.
— А я и не сужу его слишком строго, — возразила я. — И рада, что он снова с тобой заодно.
И про себя добавила: «Но он все равно покойник!»
ЛЕТО 1470 ГОДА
Я торопилась следом за мужем, поддерживая руками свой большой живот, а за нами по длинным извилистым коридорам Вестминстера бежали слуги с его вещами.
— Ты не можешь меня оставить! Ты же поклялся, что будешь со мной рядом, когда родится малыш! Наш мальчик! Твой сын! В такой момент ты должен быть со мной!