Я кивнула.
— А они нам вреда причинить не могут? — засомневалась я. — Колдуны эти.
— Только если ты сама поверишь — как, судя по всему, верит Георг, — что они и впрямь способны навести на нас чары.
Я улыбнулась, надеясь улыбкой скрыть свой страх. Разумеется, я верила в возможности колдунов! Разумеется, колдуны Георга могли навести на нас чары! Разумеется, я их боялась! Я очень опасалась, что они уже прибегли к колдовству.
Тревожилась я не зря. Эдуард действительно велел арестовать известного колдуна Томаса Бардетта и еще двоих, тоже пользовавшихся дурной славой; их подвергли допросу, и в результате из них прямо-таки полилась невероятная мешанина из всевозможных историй, связанных с черной магией, угрозами и колдовством.
Мой брат Энтони отыскал меня, когда я стояла, привалившись тяжелым животом к каменной стене Вестминстера, и смотрела на реку. Был солнечный майский день. У меня за спиной в саду дети играли в лапту. Услышав разъяренные вопли о том, что кто-то «жулит», я поняла: мой сын Эдуард проигрывает и пытается переменить счет, воспользовавшись своим титулом принца Уэльского.
— Что это ты здесь делаешь? — обратился ко мне Энтони.
— Прошу реку превратиться в непреодолимую преграду для любого внешнего врага, чтобы все мои близкие и я были в безопасности.
— Неужели Мелюзина действительно появляется из вод Темзы, стоит тебе позвать ее? — усмехнулся Энтони.
— Неужели Мелюзина действительно появляется из вод Темзы, стоит тебе позвать ее? — усмехнулся Энтони.
— Если бы она приходила по первому моему зову, я бы давно уже попросила ее повесить герцога Кларенса вместе с его колдуном. Причем немедленно и без лишних слов.
— Но ты же не думаешь, что этот человек как-то тебе навредил, всего лишь произнеся несколько недобрых фраз? — уточнил Энтони. — Он ведь никакой не волшебник. Волшебников вообще нет на свете. Это все сказки, которыми только малышей испугать можно.
И Энтони оглянулся на раскричавшихся детей, которые как раз требовали у Елизаветы, самой старшей, разобраться, кто пропустил мяч.
— Зато Георг этому человеку верит. И кстати, очень неплохо заплатил, чтобы тот предсказал смерть короля. А потом и еще приплатил, чтобы короля сглазить. Георг нанял этого колдуна, собираясь всех нас уничтожить. И я уже чувствую действие его заклятий — и в воздухе, и на земле, и даже в воде.
— Чушь какая! Он такой же колдун, как ты — ведьма.
— А я и не утверждаю, что я ведьма, — тихо ответила я. — Но кое-какое наследство Мелюзина мне оставила. Да-да, Энтони, я ее прямая наследница. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду: у меня есть этот дар, какой был у нашей матери. Есть он и у моей дочери Елизаветы. И когда наш мир поет мне свою песнь, я ее слышу. И тогда со мной происходят невероятные вещи, сбываются мои пожелания и вещие сны. Мне являются знамения, я замечаю тайные знаки, а порой даже знаю, что ждет нас в будущем. Это правда, Энтони, я действительно обладаю даром предвидения.
— Но это вполне может быть и просто откровением Господним, — решительно возразил Энтони. — Ведь именно так и проявляется сила молитвы. А все остальное — лишь попытка выдать желаемое за действительное. И женские фантазии.
Я улыбнулась.
— Я тоже думаю, что это дар Божий. И никогда в этом не сомневалась. Вот только Бог почему-то говорит со мной посредством этой реки.
— Ты еретичка и язычница, — сердито, как и подобает старшему брату, заявил Энтони. — Ведь Мелюзина — просто персонаж волшебной истории, а Бог и Сын Божий — основа истинной веры. Ну зачем, ради всего святого, ты сама строила храмы, часовни и школы, освящая их Его именем? Твоя любовь к рекам и источникам — это суеверие, внушенное нашей матерью; в подобные вещи верили разве что древние язычники. Ты не должна пачкать святую веру подобными вымыслами, создавая некую собственную религию, и не должна пугаться тобою же изобретенных дьявольских сил.
— Конечно, братец, конечно. — Я смиренно потупилась. — Ты у нас человек благородный и высокообразованный, и я не сомневаюсь, что ты во всем разбираешься гораздо лучше меня.
— Прекрати! — Энтони со смехом поднял руку, призывая меня умолкнуть. — Прекрати, пожалуйста! И не думай, что я стану спорить с тобой. Я ведь прекрасно понимаю: у тебя своя теология, истоки которой отчасти в волшебной сказке, отчасти в Библии, а все вместе — полная чушь. Но умоляю тебя, ради всех нас: пусть твои представления о вере останутся тайной, известной лишь тебе одной. Храни ее. Но не пугай себя понапрасну вымышленными врагами.
— Но мне действительно снятся вещие сны.
— Это только ты так считаешь.
— Энтони, вся моя жизнь служит доказательством того, что магия действительно существует, что я обладаю даром предвидения.
— Ну назови хоть один пример.
— Разве я не вышла замуж за короля Англии?
— А разве я не видел, как ты стояла на обочине дороги, точно самая настоящая проститутка?
Энтони хрипловато рассмеялся, а я гневно воскликнула:
— Ничего подобного! И вовсе я не напоминала проститутку! Мне даже обручальное кольцо река принесла.
Энтони взял мои ладони и по очереди поцеловал их.
— Все это чепуха, Елизавета, — ласково произнес он. — Никакой Мелюзины на самом деле нет, есть только старая, полузабытая сказка, которую мама любила рассказывать нам перед сном. И никакого колдовства тоже не бывает, просто мама старалась подыграть тебе, подбодрить игрой в магию и пророчества. И никаким колдовским могуществом ты не обладаешь. Все, на что мы, грешники, способны в течение нашей жизни, есть лишь проявление воли Господа. И этот Томас Бардетт тоже не имеет никакого особого дара, он всего лишь недоброжелательный корыстолюбец.