И Эдуард действительно вернулся. Для начала, правда, он послал мне весточку о том, что выиграл сражение, сломил осаду Бамбургского замка и вскоре заедет к нам, когда его армия двинется на юг. Моему отцу он пообещал прибыть к обеду, а в крошечной личной записке, адресованной мне, нацарапал, что непременно останется на ночь.
Я показала эту записку матери.
— Можешь сообщить Энтони, — сказала я, — что мой муж мне по-прежнему верен.
— Я ничего не буду сообщать Энтони, — холодно заявила мать.
А мой отец, в общем, оказался даже рад, что примет у себя короля-победителя.
— Мы правильно поступили, дав ему своих людей, — обратился он к матери. — Да благословит тебя Господь за эту идею, любовь моя! Ведь он действительно одержал победу, и мы в очередной раз — благодаря тебе — оказались на стороне победителя.
Мать улыбнулась.
— У этого военного конфликта, как и всегда, могло быть два исхода. И это вовсе не я, а Елизавета заставила Эдуарда повернуться в нашу сторону. Это ведь ее он хочет проведать.
— Может, у нас по такому случаю найдется хороший кусок отвисевшейся говядины? — Отец задумался. — Идея! Мы с Джоном и мальчиками отправимся на соколиную охоту и добудем немного дичи.
— Не беспокойся, мы устроим в честь Эдуарда отличный обед, — заверила мать.
Она так и не проронила ни слова о том, что в нашей семье имеется куда более важный повод для праздничного пира. Мать по-прежнему молчала о том, что король Англии на мне женился, и я начинала подозревать, что и она считает, будто Эдуард меня обманул.
Впрочем, совершенно невозможно было понять, что именно у моей матери на уме, когда она глубоким реверансом приветствовала нового короля. В ее поведении не просматривалось ни малейшего намека на фамильярность, дозволенную любой женщине в отношении собственного зятя.
Но и холодностью ее обращение с королем отнюдь не отличалось, хотя эта холодность наверняка появилась бы, если бы мать сочла, что Эдуард обвел нас обеих вокруг пальца. Мать весело и учтиво приветствовала его как короля-победителя, а он ее — как знатную даму, бывшую герцогиню; со мной же они оба обращались как с любимой дочерью семейства.
Обед прошел весьма успешно, впрочем, этого и следовало ожидать, хотя отец был страшно возбужден и прямо-таки переполнен совершенно ненужным бахвальством; однако мать, как всегда, держалась элегантно и сдержанно, а сестры, тоже как всегда, пребывали в состоянии глуповатого восхищения. Зато мои братья яростно безмолвствовали. После обеда король попрощался, вскочил на коня и якобы поскакал обратно в Нортгемптон, а я, набросив плащ, помчалась по знакомой тропинке к охотничьему домику у реки.
Естественно, Эдуард добрался туда раньше меня; его огромный боевой конь уже стоял в стойле, а паж успел завалиться на сеновал. Эдуард молча обнял меня. Я тоже молчала. У меня вполне хватало ума, чтобы не приветствовать вернувшегося с войны мужа всевозможными жалобами и подозрениями. Когда он прикасался ко мне, я мечтала об одном: чтобы он делал это снова и снова, а когда он целовал меня, мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, чтобы звучали самые сладостные для моего уха слова: «А ну-ка, жена, быстро в постель!»
Утром, когда я расчесывала волосы перед маленьким серебряным зеркалом и укладывала пряди в высокую прическу, Эдуард остановился у меня за спиной, наблюдая за моими действиями. Порой он брал золотистый локон, наматывал его на палец и любовался тем, как играет на блестящих прядях утренний свет.
— Ты мне мешаешь, — улыбнулась я.
— Так это я специально! Не убирай свои чудесные волосы. Я так люблю, когда они свободно струятся у тебя по плечам!
— Господин мой и повелитель, ну когда же мы объявим о нашем браке? — спросила я, глядя на Эдуарда в зеркало.
— Только не сейчас, — быстро ответил он. Слишком быстро: он явно все заранее обдумал. — Милорд Уорик страстно желает женить меня на принцессе Боне Савойской, дабы обеспечить нам гарантированный мир с Францией. Мне потребуется выждать подходящий момент и сообщить ему, что этот брак невозможен. Думаю, он тоже не сразу привыкнет к подобному положению вещей.
— Значит, через несколько дней? — уточнила я.
— Скорее, недель, — уклончиво произнес Эдуард. — Уорик будет страшно разочарован, ведь он получил бог знает какие взятки, чтобы этот брак состоялся.
— Выходит, он не очень-то тебе предан, раз берет взятки.
— Нет. Уж он-то мне предан! Да, он берет у французов деньги, но не с целью обмануть меня, ведь мы с ним заодно. Я знаю его с детства. Он учил меня биться на турнирах, подарил мне мою первую шпагу. И отец его был для меня как второй отец. А самого Уорика я всегда воспринимал как своего старшего брата. Если бы его не было рядом, я и сражаться за английский трон никогда бы не стал. Его отец помог взойти на престол моему отцу, сделав его истинным наследником английских королей, а Ричард в свою очередь поддержал меня. Он мой замечательный наставник и большой друг. Он обучил меня почти всему, что я умею, как в сражениях, так и в управлении государством. Придется нам не спешить, поскольку я должен выбрать удобный момент, когда смогу рассказать ему о нас, о том, что не в силах противостоять твоим чарам. Я не поступлю с ним иначе.