Вместо завтрака Онищенко позаимствовал из дочкиного тайника мятную жвачку.
Суржинская «Нива» стояла у подъезда. Онищенко подумал немного и решил обойтись без личного транспорта. Без оперских «корок» он стал бы легкой добычей любого инспектора. Не хватало еще пары листков в дело «о злоупотреблении служебным положением».
Не хватало еще пары листков в дело «о злоупотреблении служебным положением».
— Долго едешь,- вместо приветствия буркнул Артиллерист.- Пошли.- И повел опального опера вниз, к начальству.
В кабинете полковника обнаружились, помимо Самого, еще трое. Причем один — ни много ни мало — лично зампрокурора Центрального района советник юстиции Пал Палыч Ивашев. Второй — попроще. Начальник «убойного» — Сева Гелиманов.
— Есть предложение,- веско произнес полковник.- Перевести старшего оперуполномоченного капитана Онищенко из розыскного в убойный отдел нашего же района. Возражения есть?
— Нет,- быстро откликнулся Гелиманов, который уже полгода пытался переманить Онищенко к себе.
— Я — под следствием… — Онищенко посмотрел на Ивашева.
— Значит, будешь третьим,- жизнерадостно сказал Гелиманов.- У меня Шевчук и Жучков тоже под следствием. Работают, ничего.
— Садись и пиши рапорт,- велел полковник.- Возьмешь дела Филькина.
— Извините, Анатолий Варламович, но рапорт я писать не буду,- твердо ответил Онищенко.- Не имею морального права браться за работу, которую, скорее всего, не доведу до конца по не зависящим от меня причинам.
— Не понял? — нахмурился полковник.
— До суда — не могу,- пояснил Онищенко.- Я знаю, что невиновен, но суд может решить иначе.
— А я ведь могу приказать,- не повышая голоса, произнес полковник.
Онищенко пожал плечами: опер может работать, а может имитировать работу, активно пачкая бумагу. Последнее, кстати, для опера проще и спокойнее. Начальник — не дурак. Должен понять. И не зря же тут сам Ивашев сидит, а не мальчишка-следователь.
Зампрокурора откашлялся.
— Расследование по вашему делу будет прекращено,- сказал он кисло.
— Ну? Ты доволен? — сердито спросил полковник.
— Нет,- покачал головой Онищенко.- Один раз оно уже было прекращено. А если через месяц еще какой-нибудь бандюган решит накатать на меня заяву? Нет уж! Пусть решает суд! — Онищенко гордо выпрямился.
Артиллерист одобрительно кивнул, а более опытный Гелиманов незаметно для руководства постучал себя по лбу.
— Что ж, капитан, это ваше право,- сухо сказал полковник.
— Прошу прощения, Анатолий Варламович! — Квадратное лицо Ивашева приобрело крайне кислое выражение.- Послушайте, Онищенко, а если лично я пообещаю вам от себя и от имени прокурора Центрального района, что следствие по этому делу больше производиться не будет?
Было у капитана искушение и дальше… Но нет. Надо знать меру. Тем более, что Ивашев слыл человеком честным, а обстоятельства были таковы, что суд мог запросто Онищенко и посадить. Капитан кивнул в знак согласия.
— Ну ты охамел, Паша,- сказал ему чуть позже Гелиманов.- Ты что, внучку горпрокурора трахаешь?
Онищенко хитро прищурился:
— А может, и трахаю!
— А сестренки у нее нет?
Гелиманов слыл записным бабником. Но работать с ним Онищенко будет приятнее, чем с Артиллеристом. Свой мужик, из постовых поднялся и дело знает. Хотя, конечно, в «убойном» «палки» срубать потруднее будет. Но Онищенко все равно ощутил некий душевный подъем.
Но Онищенко все равно ощутил некий душевный подъем. В ОРО ему, после «убойного», говоря откровенно, было скучно.
Из трех папок, оставшихся от Филькина, Онищенко выбрал самую тоненькую, ту, что набивал собственноручно.
Почитал то, что успел внести в нее Филькин. Практически ничего.
— С чего начнешь? — поинтересовался Гелиманов.
— Вот с него и начну,- Онищенко похлопал по снятой с дверей и лежащей на столе бумажки с надписью: «Оперуполномоченный В. В. Филькин».
— Не выйдет.- Гелиманов помрачнел.- Он в коме. Меня к нему даже не пустили.
— Да? — Онищенко приподнял бровь.- Не пустили, говоришь? А меня — пустят. Волшебное слово знаю. Я тут у тебя пиво видел, кстати.
— У меня? — удивился Гелиманов.
— Угу. Там, в ларьке.
— Вообще-то это ты проставиться должен,- заметил начальник «убойного».
— Я? — Онищенко поднял вторую бровь.- По-моему, это ты меня заполучил, а не я — тебя. Или как?
— Вот хитрый хохол! — не выдержал сидевший за соседним столом опер.
— От-то ж! — Онищенко поднял короткий толстый палец.
Все засмеялись.
Глава девятая
— Это здесь,- сказал Юра и толкнул дверь.
Как и договаривались, она была не заперта.
В небольшой комнате располагались трое мужчин. Тяжелый горячий воздух, прокуренный, тухловатый, несмотря на открытую балконную дверь. Правда, снаружи тоже было жарко, пыльно и душно.
Увидев Дашу, двое встали, третий остался сидеть.
— Александр Германович, это Даша. Даша, это Александр Германович! — представил Юра майора.
Двух других он не знал.
— Дмитрий,- представился второй — молодой, широкоплечий, с массивным подбородком и ясными до прозрачности глазами.
— Здравствуйте! — Даша очаровательно улыбнулась, повернулась к сидящему.- А как зовут вас?
— Меня зовут следователь по особо важным делам Логутенков,- без улыбки ответил мужчина.
— Сочувствую,- Даша скорчила такую рожицу, что даже заскорузлое от многолетней работы в прокуратуре сердце «важняка» дрогнуло, и он на миг пожалел, что ему чуток побольше лет, чем Диме Жарову.