Даша заметила его слишком поздно, поскольку ствол был толстый, мужик расположился с противоположной стороны, а Даша, после всех своих передряг, стала совсем рассеянной.
Даша сделала попытку спрятаться, но опоздала. Мужик ее заметил. И удивился. Сначала. Потом осознал, что юная обнаженная девушка, прикрывающая грудь ладошкой, а живот — сосновой веточкой,- не мираж, а подарок судьбы. И быстренько скинул плавки.
Даша бросилась бежать.
— Стой, стой! — заорал мужик.- Стой, кому говорю! Погоди!
К сожалению, он бегал лучше, чем Даша в ее теперешнем состоянии. Как только это стало ясно, Даша остановилась и повернулась к преследователю. Тот тоже перешел на шаг и надвигался на девушку, сверкая желтозубой улыбкой. Здоровый мужик, в плечах раза в два шире Даши. И прочие органы тоже хоть куда. И в полной боевой готовности. Алкогольный выхлоп ощущался уже шагах в десяти. Даша как-то сразу поняла, что слова — уже лишние.
— Вот и умничка! — похвалил ее мужик.- Давай по-хорошему. Тебя не убудет, и нам хорошо будет!
На груди у мужика была вытатуирована синяя птичка.
— Правда? — Даша неуверенно улыбнулась и раскрыла объятия.- Ну так иди сюда!
Мужик осклабился еще шире, уронил слюну и тоже распахнул объятья…
Подъем Дашиной ноги пришел в соприкосновение с плотным мешочком у основания узловатого отростка примерно пятнадцати сантиметров длиной.
Это прикосновение можно было бы счесть лаской, если бы Дашина ножка не двигалась так быстро, а сосновая ветка у нее в руке не хлестнула кандидата в любовники по физиономии. Вопль, вырвавшийся из украшенной птичкой груди, никто не спутал бы со стоном вожделения.
Даша не стала утешать пылкого кавалера, обогнула его и, оставив на память о себе колючую ветку, бросилась бежать.
На этот раз ее преследовали только нехорошие слова. Зато шагов через сто она обнаружила принадлежащие матерщиннику красные плавки. Даша в обычной жизни была довольно брезглива. Но не в нынешних обстоятельствах. Плавки оказались великоваты, но Даша завязала потуже резинку и сразу почувствовала себя чуточку увереннее. Однако не настолько, чтобы выйти на обнаружившийся слева берег озера. Озерцо было небольшое, и на пляже вполне могли обнаружиться приятели кандидата в любовники.
Рассудив так, Даша свернула в противоположную сторону и вскоре наткнулась на грунтовую дорогу.
Первыми навстречу ей попались мальчишки, которые оглядели ее с большим интересом, но в силу молодости осмотром и ограничились. Следующей оказалась древняя бабка, которая громогласно выразила все, что она думает о современной молодежи. Из бабкиной сумки торчала бутылка с газировкой, и только теперь Даша поняла, как ей хочется пить.
Звук мотора догнал девушку, когда она перебиралась через мостик.
«А это вариант,- подумала Даша.- Подбросили бы до города, вот было бы здорово! Правда, машины бывают разные… И водители тоже…»
Автомобиль показался из-за поворота, и Даша сразу поняла, что из «разных» машин случай послал ей наименее удачную: черный джип с тонированными стеклами.
Даша тут же развернулась и независимым шагом двинулась вдоль обочины. Глядишь, с водителем ей повезет больше…
Джип обогнал ее всего на дюжину метров и затормозил с визгом и скрежетом, подняв тучу пыли. Изнутри высунулась стриженая голова, крепко сидящая на толстой шее.
— Оба-на! — удовлетворенно изрекла голова.- Кого мы видим!
Задняя дверца распахнулась.
— Залезай, короче! — сказала голова.- Дальше с нами поедешь.
Глава шестая
Логутенков позвонил Онищенко сам:
— Здорово, Павел! Ты как?
— Жопа, Генадьич! Просто полная жопа. Боюсь, посадят. Следак молодой, вроде твоего Димки, но шьет, как машинка «зингер».
— Я с ним говорил,- с неохотой произнес Логутенков.- Он против тебя ничего не имеет, сверху «заказик» пришел.
— Что, опять кампания за чистоту рядов?
— Хуже, Паша. Установка пришла персонально на тебя. Кому-то ты очень и очень насолил, Паша.
— Блин! Самое гнилое, что у меня в работе — это твой Суржин. Но ведь и он уже не у меня, а в «убойном». Гасили бы Филькина, а меня-то зачем?
Логутенков молчал.
— Эй, Генадьич, ты там живой? — спросил Онищенко после минутной паузы.
— Пока живой,- без всякой иронии буркнул Логутенков.- Вот что, Паша, давай-ка встретимся.
— Приехать к тебе?
— Да. Только не на службу.
— Куда?
— Помнишь, ты ключи мне давал? Туда и приезжай.
— Понял. Еду.
В квартире Суржина ничего не изменилось, разве что пыли стало побольше.
Еду.
В квартире Суржина ничего не изменилось, разве что пыли стало побольше.
Онищенко молча выставил бутылку.
Логутенков так же молча ее отодвинул.
— Ты с Филькиным общался? — спросил он.
— Еще не успел. Не до того, сам понимаешь. Надо — пусть приходит. Солью все наработки — мне теперь без надобности.
— Не сольешь,- мрачно сказал Логутенков.
— Почему? — насторожился опер.- С ним что-то не то? Я же с ним не работал…
— И не поработаешь. Филькин в реанимации. Ему голову проломили.
— Кто? — вскинулся Онищенко.
— По официальной версии — обычный разбой. Ударили по голове железным прутом, забрали бумажник, удостоверение и оружие. Никаких зацепок. «Глухарь». Ваши ухари даже пытались списать на несчастный случай: мол, был пьян, упал и ударился головой о ступеньку. А пистолет и удостоверение потерял по пути домой.