— Ничего себе хоромы! — восхитился Юра шепотом.- Побольше, чем у твоей Альбины.
— Ага,- тоже шепотом проговорила Даша.- Восемь комнат! Ты прикинь, сколько уборки!
— Ничего, Дашенька, я справляюсь,- раздался из кухни голос хозяйки.
Слух у Наташи оказался острее, чем они думали.
— Идите сюда, будем кофе пить. С вашими пирожными.
Кухонька, в отличие от остальных интерьеров, выглядела совершенно обычно. И уютно.
— Наталья Тимуровна, а правда эта квартира — ваше дореволюционное наследство? — спросила Даша.
— Почему ты так решила? — Хозяйка улыбнулась.
Темные короткие волосы, небольшая, гордо посаженная голова, подчеркнуто прямая осанка. Крохотная чашечка кофе, микроскопический кусочек пирожного. Юре эта женщина казалась какой-то… ненастоящей. Словно отделенной от них некой пленкой. Как по ту сторону экрана.
— Альбина говорила.
— Не совсем наследство,- Наташа поднесла чашечку к губам. Китайский фарфор светился в ее тонких смуглых пальцах.
— До революции — да. Но не наследство. Два года назад здесь была маленькая однокомнатная квартира. Разве вы не помните, Юра? Мне казалось, вы бывали тут раньше…
— Не я,- сказал Матвеев.- Мой друг Федя Кузякин. Вы, наверное, его знаете?
— Конечно, знаю.
— Мой друг Федя Кузякин. Вы, наверное, его знаете?
— Конечно, знаю. Он бывает здесь достаточно часто. Они же работают в одной фирме с Андреем.
«Ага,- ревниво подумал Юра.- Один — курьером-охранником, второй — заместителем генерального директора».
— Андрей выкупил остальное,- произнесла Наташа.- И захотел, чтобы часть квартиры была обставлена, как до революции. По фотографиям.
— А почему только часть? — спросил Юра.
— Потому что не было, например, тренажерного зала! — ответила Наташа и засмеялась.- В общем, Андрюша сделал мне подарок. А может, не мне, а моей прабабушке.
— Это как? — удивился Юра.
— Вы видели портрет в гостиной?
— Я думал, это вы.
— Нет, не я. Мы просто похожи.
— Я не поняла,- вмешалась Даша.- Как это — подарок прабабушке? Портрету?
— Это не просто портрет, Дашенька,- улыбнулась женщина.- Если вы присмотритесь внимательнее, то почувствуете… нечто.
— Да? — На лице Юры выразился неподдельный интерес.
Наташа рассмеялась:
— А вы мистик, Юра!
Матвеев польщенно хмыкнул.
— Вам надо быть осторожнее,- заметила хозяйка.
— Почему? — удивился Юра.
— Мистика всегда тянет к потустороннему, а это требует опыта.
— У меня есть опыт,- возразил Матвеев.
Наташа улыбнулась:
— Вячеслав Михайлович отзывался о ваших успехах с похвалой.
Юра расцвел. Еще бы! Сэнсэй говорил о нем с этой женщиной! И мало того — похвалил!
— Наталья Тимуровна! — сердито сказала Даша.- Это нечестно!
— Почему, Дашенька?
— Юра — не ребенок!
Матвеев поглядел на свою подругу недоуменно: о чем она?
— А ты, Дашенька? — улыбнулась жена Ласковина.
— И я! Начали, так договаривайте!
— А ты не думаешь, что это невежливо?
— А мне плевать!
— Дашка, ты что? — Юра не понимал, что произошло.
— Дарья, а ведь я тоже могу обидеться,- заметила хозяйка.
Даша молчала.
— Ладно,- согласилась Наташа.- Я договорю. Видите ли, Юра, Даше не понравилось, что я не стала вас переубеждать. Она подумала, что я считаю вас слишком юным для того, чтобы прислушиваться к мнению других, если эти другие полагают, что вы еще не так мудры, как вам кажется. Она решила… Нет уж, Дарья, теперь ты помолчи! Она решила, что я вас унизила и ее долг — вас защитить! Так?
— Так,- после паузы нехотя признала Даша.
— Есть вещи,- сказала Наташа,- которые не следует трогать, пока вы не в состоянии справиться с последствиями. Даша, ты веришь в Бога?
— Да.
— А вы, Юра?
— Ну… — Он замялся.- Ну да, наверное…
— Скажем, вы, Юра, еще не определились.
— Пожалуй.
— Вы — мистик, Юра. Вы склонны искать тайное… И как всякий мужчина (Юра с трудом сдержал самодовольную улыбку) стремитесь не только найти, но и управлять. То есть вас привлекает не только мистическое, но и магическое. А это уже опасно.
— Почему?
— У каждого человека есть собственный этический и нравственный кодекс.
— В смысле, что можно, а что нельзя?
— Именно. Если у человека есть вера, если у человека есть опыт и твердые убеждения… Если, более того, он уже передавал эти убеждения другим, то и узнав о тайных пружинах мира, он все равно останется тверд в своем понимании добра и зла. Это называется зрелость. И в зрелости, так же, как и во всем, есть свои плюсы и минусы. Юность открыта и расположена к переменам, зрелость — нет. Но когда человек перестает меняться, он коснеет в собственных привычках, он теряет жизненный импульс и начинает стареть. И если он еще способен нырнуть за пределы своего мирка, оказаться по ту сторону привычного, он может попробовать. Вы, наверное, слышали, Юра, о Каббале?
— Слышал.
В одной из брошюрок Николая говорилось как раз о Каббале. О масонах, которые безуспешно пытались раскрыть тайны древних евреев. Утверждалось также, что разгадать эти тайны может только посвященный в черную магию. Если ему поможет сам Сатана.
— Это древнееврейская магия,- сказал Юра,- да?
— Наверное.- Наташа потерла переносицу.- Точно сказать не могу, поскольку, по правилам, установленным теми, кто эту Каббалу создавал и исследовал, я к этой науке никогда не буду допущена.