Я раскрываю рот и начинаю возмущаться вслух:
— Не-е, братцы-сестрицы-итоидругое, надо возвращаться, пособлять Перебору! А то что же это получается, он там рубится на передовой, а мы в штабе отсиж… — но не успеваю договорить, как всяческая связь с Одиннадцатым, оказавшимся Нелишним, прерывается.
Ург с сожалением произносит:
— А я только-только начал ему подсказывать, как с тыла к врагу через озеро попасть…
— А ты откуда знаешь?! — спрашивает Абдур.
— Настоящий профессионал помимо выполнения основной задачи всегда попутно собирает информацию, всеми доступными спосо…
Всё это, само собой, я слышу краешком уха. Всё остальное закрыто горячими руками Девочки, обхватившими мою голову и прижавшими её к фантастически-роскошной груди.
— Как ты меня напугал… как же ты меня напугал, бессовестный мальчишка… — жаркий шёпот прямо мне в другое ухо, а руки обнимают меня, оплетают, прикрывают, оберегают, обволакивают…
Что она мне сказала ещё — знаем МЫ. Больше никому и не надо знать.
Это — НАШЕ. На ДВОИХ.
* * *
…милорд Джеймс свалился «как кислотный дождь на голову» (древняя земная поговорка), несколько часов спустя.
Со мной и Джонни носились как с писаными торбами, не зная, чем бы ещё нам, болезным, угодить. Капитан, в отличие от нас, находился в приличной физической форме, и энергично руководил угодливыми действиями Экипажа, не забывая порыкивать на
реставраторов, которых стоически не допускал к нам. Но главным заградотрядом на их пути встала Ба.
«Вот вернётся Джимми, — мотивировала она, — ему и сдам Наследника. Я с ним подписывала докУмент, перед ним и отчитаюсь. Ах, вы требуете?.. Только через мой труп. И через трупы сотни-полторы тех, кого я прихвачу. Кто первый?..»
Желающих почему-то не находилось.
…Долгожданный Джимми вошёл в апартаменты Номи, в которых мы всей толпой (исключая несчастного Гана, что томился в ангаре, по-прежнему пребывая в полной боевой готовности) окопались, и буднично сказал, на спаме, конечно же:
— Хэллоу, Джонни-бэби.
И мы с удивленьем замечаем, что в ледяных глазах супердядюшки стоят слёзы. К собственным сыновьям таких горячих чувств он открыто не проявлял. Ни фига себе, — переглядываемся мы, — что ж это с несгибаемым реставратором деется-то?!
— Хэллоу, дадди, — отвечает законный Наследник, встаёт, пошатнувшись, и делает шаг навстречу… кому?!! На спаме «дадди» — ПАПОЧКА. Не дедушка и не дядюшка. Вот это но-омер…
«Ясный пень, — говорят мне шевелящиеся уши Ррри. — Зырь на ихние фэйсы. Копия! То, что мы принимали за общее родовое сходство Стюартов — самое что ни на есть семейное! Мама Королева не с булгахтером шуры-муры водила, оказывается.
— Зырь на ихние фэйсы. Копия! То, что мы принимали за общее родовое сходство Стюартов — самое что ни на есть семейное! Мама Королева не с булгахтером шуры-муры водила, оказывается. Ну Джимми, ну кобель! Настоящий мужчина! Слюнтяй Майки-то — не младшой, а средний сын… Младшенький, любименький — вот он, герой эпопеи!».
— …Предупреждая ваши закономерные вопросы, леди и джентльмены, информирую, что мой брат, король Джон Восемнадцатый, светлейшая ему память и ныне и присно и во веки веков, не мог иметь детей, к несчастью. — Говорит милорд Джеймс нам.
Августейшие отец и сын, пообнимавшись и полобызавшись как нормальные человеки, встретившиеся после долгой разлуки (ничто человеческое не чуждо и супермэну Джимми, выясняется!), наконец-то поворачиваются к нам, «простым» смертным.
— Суровые каноны экскалибурского престолонаследия, — продолжает милорд, — не позволяли прибегать ни к помощи магии, которая могла бы решить проблему вмиг, ни к помощи науки, которая тоже решила бы её, хотя и не так быстро. По тем же канонам, мой старший сын, лишь наполовину человек, не мог наследовать, а Майкла в качестве короля не мыслили себе ни Джон, ни я. Майкл придаёт слишком большое значение… э-э, внешней стороне королевского положения. О том, что Джонни-младший зачат от меня, знали всего лишь трое — король, королева и я. Потом узнал сам Джонни, незадолго перед его трагическим исчезновением…
— У меня всегда было как бы два папы, одинаково меня любящих, и я это чувствовал. — Сказал Наследник. — Хотя и не ведал тайны своего зачатия.
— Ох уж эти дворцовые тайны, — улыбнулась Танья-Джули Т. — Страсти-то какие.
— А сколько их зна-аю я-а-а… — ностальгически протянул джиддский принц Абдурахман Мохаммад, сто тридцатый с чем-то сынок султана Хассана XXVI.
— Моё счастье, что я вырос на рыбной ферме, — удовлетворённо сказал Бранко Йонссон.
— Да уж, — коротко произнесла Леди Высшей Ложи (титул-то вполне на Герцогиню тянет!) Риал Ибду Гррат, выросшая в кирутианских буреломах.
— У нас свои проблемы, не менее тяжёлые, — сказало существо биологического вида молачча-гридражжа, размножающегося делением. — Можете поверить.
— И у нас, — лаконично высказался Ли Фан Ху. То ли он имел в виду внутрисемейные взаимоотношения одной из богатейших фамилий Обитаемых Пределов, то ли… ясный пень, в какой цвет окрашенные взаимоотношения.
— Пока был оргом, одно плешь ело, стал киборгом, другое дОлбит, — глубоко-философски заметил Ганнибал и ретранслировал сие замечание нам. — Нету в жизни счастья.