Подумала, закусив губу, чтобы не взорвать криком вселенную Мужчины.
«Тому кого люблю, желаю быть свободным, даже от меня.»
Она не захотела оказаться его гемофилией, этой невольной женской карой, от которой страдают лишь мужчины, но передают из поколения в поколение лишь женщины. Болезнью, которую до сих пор не удалось искоренить.
«Его вольная кровь не выдержит тюремных объятий любящих рук, — подумала Номи, — лучше я уж рассеюсь, как радуга. Последний Поцелуй — и всё, нет меня.»
Впервые в жизни она поняла, что долгожданная ноша личного счастья тяжелей. Тяжелей ноши горя, казавшейся ей невыносимо обременительной. В беде всегда остаётся надежда на лучшее, ожидающее впереди. А тут — всё уже сбылось, полностью и до конца. И новое, чему за ним дОлжно бы следовать, — не проглядывается. Поскольку время остановилось на высшей точке хорошего. Ничего лучшего уже не сможет случиться.
[[…и волшебством… звучит мой смех, / Это всё мираж… где бы я… ни была, / Я одна… без тебя…]]
И остро пожалела о том, что НАТВОРИЛА. Сама. Он же ни в чём не виноват. «Ду-ура, сама-а!..»
Но тотчас — жалеть перестала. «Оно того стоило, Мой Принц! Я помню каждое мгновение, каждый тик-так гениально сыгранной нами пьесы, и я знаю — ты тоже не позабудешь…»
[[…Свет под облаками / Провожу глазами…]], — и когда померкнет он, — [[…Где-то там, в кучевых, вдруг порвётся струна…]]
«Что ж, настоящая Любовь может быть только неразделённой. Ты любишь его, а он — другую. Он любит тебя, а ты — другого. Другой любит тебя, а ты — другую. Другая любит тебя, а ты — другого… Э-эх, нема в жизни счастья!..»
Может, только так Любовь и выживает?
Разделённая — она превратится в бремя личного счастья, тяжёлое и невыносимое. Неразделённая, она всегда — Путь К Цели. В коем и заключён истинный смысл существования Цели. Как известно издревле, достигнутая цель желанной быть уже не может.
Цель — Солнышко. Прямой контакт, как и с поверхностью любой звезды — невозможен. По определению.
Подобно тому, как не существует Разделённая Любовь.
…Мысли метались, метались, метались, как ополоумевшие птицы, по которым охотники палят изо всех стволов… «Почему всё-таки ОН?» Номи опускала веки, и кистью воспоминаний рисовала на их внутренней стороне лицо Любимого, руки Любимого, тело Любимого… его глаза, усы, бороду, волосы, распущенные ДЛЯ НЕЁ… И удивлялась: «Почему ОН?!!» В чём он, тот самый неуловимый штрих, который вдруг волшебно превращает одно-единственное лицо в лицо Единственного?..
Почему любые два лица, «поставленные рядом», отличаются друг от дружки? К одному ты остаёшься равнодушной, а второе вдруг… зажигается и горит — для тебя.
Почему же чья-то походка, чьи-то движения, жесты, запах, тембр голоса… вдруг становятся для тебя единственно необходимыми, других человеков оставляя равнодушными?..
«И при этом даже не обязательно влюбляться! Мы, разумные, постоянно входим в контакты друг с другом, — думала Номи, — и каждый раз нечто глубоко внутри нас делает выбор: скользнуть взглядом, (ухом, ноздрями, итэдэ) либо задержаться. И сами не понимаем, в чём же он, критерий выбора… «Сложившийся вкус», «выработанные пристрастия» и тому подобные термины — слишком очевидные объяснения. Истина никогда не лежит на поверхности. Не шлюха ведь, всякому-каждому не даётся…»
И Номи пыталась найти ответы. В лице Сола чувствовалась древность. Такими, в её представлении, должны были быть лица кочевников древней Земли… Такими, в её представлении, могли быть лица древних святых… В каюте Сола она видела икону одного из них, вечного странника по имени Николай. Черты не совпадали, однако нечто неуловимое присутствовало в обоих лицах — словно их обоих одухотворяла одна и та же Идея.
ДВИЖЕНИЕ — ЖИЗНЬ… Это избитое до посинения выражение приобретало вселенское значение, переходя от категорий физиологических к категориям духовным, но ведь и для телесной ипостаси это — самая что ни на есть святая правда. Гиподинамия — враг здоровья…
Мысли метались, метались, метались, лишая покоя. Сияющие глаза Любимого неотступно преследовали её, что во сне, что наяву.
«Бой — существо, производящее энергию, — думала Номи. — Он просто источает её! Он сам её производит и в невероятном количестве отдаёт… Быть может, сам того не сознавая. Есть существа, подпитывающиеся за счёт других, и таких подавляющее большинство, но «женщник» Со-олнышко — не такой. Его переполняет, распирает Нечто, настырно толкающее его вперёд. Таким мужчинам противопоказано целиком сосредотачиваться на одной женщине. Огонь таких мужчин рассчитан на мириады… Если они отдадут одной-единственной всего себя, — она сгорит. Если, конечно, она сама — не такая же.»
В том-то и дело — ТАКОЙ женщиной себя Номи не ощущала. Она хотела простого земного бабского счастья. Он же мог предложить только нечто «неземное».
«По крайней мере, — утешилась Номи, — я умру с ощущением, что была в миллиметре от того, чтобы стать любимой женщиной ТАКОГО мужчины.»
Перечисляя раз за разом всё, познанное ею, и раз за разом, подобно Солу пытаясь разобраться в собственных чувствах, Номи задавалась вопросом:
«ЭТО ЛИ — ЛЮБОВЬ?»