Но вскоре впереди забрезжил свет иного оттенка. Туннель заканчивался. Я приказал бойцам остановиться и соблюдать абсолютную тишину; приблизившись к выходу из туннеля, выглянул наружу и увидел галерею, поверху опоясывающую огромное помещение. С правой стороны располагалась лестница, ведущая вниз. Её охраняли солдаты Ревмагсовета. Вооружены они были теми самыми прихотливо изогнутыми трубками. Эти штукенции, наряду с эндерами и скорчерами, были неотъемлемым атрибутом защитников революционных идеалов. На их примере я убедился в правоте мудрости, проверенной веками: первое впечатление зачастую является наиболее верным. Они действительно были дальними родственницами пресловутых волшебных палочек.
Звалась родственница «бааджжика-зужжу», что переводилось на человечьи, как Материализатор Ненависти.
Звалась родственница «бааджжика-зужжу», что переводилось на человечьи, как Материализатор Ненависти. Обладатель бааджжики-зужжу должен был на долю секунды возненавидеть своего противника — оружие впитывало эту ненависть, затем на своё усмотрение выбирало, как именно расправиться с каждой конкретной жертвой. Если та, конечно, не была прикрыта магическим щитом — «уйащщ-оотшшем».
Ещё несколько солдат РМС, также вооружённых бааджжиками-зужжу, измеряли шагами пространство галереи.
Снизу доносился монотонный шаркающий звук. Казалось, там, праздно шатаясь, бродит не один десяток скучающих арестантов. Иногда слышался другой звук: словно что-то звонкое, подобно твёрдым зёрнам, горстями бросают в каменные борозды.
Подавали голоса вийтусы, и мне припомнился процесс настройки музыкальных инструментов. Подаваемых голосов было не меньше десятка.
Вернувшись к своим солдатам, я наметил их действия. Дюжина из них, снайперы, должны были неожиданно появиться на галерее и из арбалетов расстрелять охрану. После этого появлялись остальные и по лестнице бросались вниз. Вероятно, я переоценил возможную опасность. Десяток бойцов Ревмагсовета на галерее, три десятка магов внизу. И всё.
Дюжина стрелков, зарекомендовавших себя лучшими, приблизилась к выходу и по моему сигналу покинула туннель.
И тут я с ужасом, когда уже было поздно что-то менять, понял, что в этом подземелье не функционируют даже арбалеты… Вероятно, концентрация нейтрализующего магического поля достигала здесь пиковых значений. Мои снайперы оказались отличными мишенями. Они выглядели беспомощно и глупо, нажимая на спусковые крючки своих арбалетов и не добиваясь никакого результата.
Солдаты Ревмагсовета, роальды и роче, подняли свои бааджжики-зужжу и с парнями из моего отряда произошло нечто, леденящее кровь. Их тела, казалось, стали необычайно пластичными, и кто-то невидимый и жестокий принялся размашисто лепить из этой податливой массы уродливые сюрреалистические скульптуры… Наиболее отчётливо мне запомнилось происходившее с роче по имени Верджин Эйемшши Готье, похожем на тяжелоатлета. Сначала весь объём его тела перелился в голову — громадная, шарообразная голова на эфемерном, тщедушном тельце; затем голова треснула и с громким тошнотворным хрустом раскололось на две, ощерившиеся зазубренными краями, половинки. Мозга внутри головы не оказалось — там клокотала вязкая зелёная субстанция, медленно вздымавшаяся маленькими влажно-блестящими смерчиками. Затем произошла обратная трансформация — голова перелилась в туловище и бывший Готье превратился в анацефала. Однако у этого существа имелся рот. Он находился на животе и плакал в голос. Другие роче, подвергшиеся влиянию материализованной ненависти, хором вторили ему в этом надсадном обречённом рыдании. Невыносимо завоняло чем-то прогорклым…
Из дальних дверей, упущенных мною из виду, на галерею выбежали две дюжины роальдов, все они были вооружены кошмарными изогнутыми трубками. Предстояло побоище, в котором мои бойцы, оказавшиеся практически безоружными, имели очень мало шансов победить.
За спиной раздался грохот, и мне сообщили, что рухнул потолок туннеля. Путь к отступлению оказался отрезанным. Обломки погребли нескольких моих парней и девушек…
В туннель бросились роальды. Снизу донёсся знакомый голос — звучный баритон революционного Ашлузга Ишшилайо командовал: — Задержать их! — кричал роальд, — нам осталось совсем немного!!
Я не знал, о чём это он, однако подсознательно понимал, что подразумевалась перспектива невообразимо-ужасная, и, если революционный Ашлузг успеет довести до конца свой адский замысел… для нас это будет полный крах.
Мои роче оказались лицом к лицу со смертью. Терять им было нечего. Я крикнул — рычаще, рокочуще, так, что кровь застыла в жилах, понимая, что это возопил не я, а реставрационный Ашлузг, почуявший приближение гибели, — и бросился в атаку.
Ворвавшиеся в туннель краснозвёздные солдаты, узрев несущегося на них руапопоа, отпрянули назад. Я выхватил из ножен свой бутафорский серебряный меч и пустил его в дело. Серебро, разумеется, тупИлось очень быстро, но меня не волновали грядущие дуэли — пусть меч убивает сейчас, страстно желал я. И меч убивал! Он играючи входил во вражьи тела, словно в плохо застывшее желе.