[[Ха-ай, майжэ-земляк! Нащадок окупантив щиро витае нащадка загнобленого народу!]]
…конечно же, Деструктор и Кибертанк. Существа, заимевшие такие крутые позывные прозвища, разве останутся в сторонке, когда дхоррова дочка Смерть норовит забрать их братана?!
Ург материализуется прямо в камере, а присутствие Ганнибала ощущается за пределами, но весьма неподалёку…
Камера вздрагивает, раздаётся грохот. Сыплются обломки кирпича вперемешку со сгустками охранной субстанции и клочками ирреальной пыли, оставшимися от магической энергии… В стене слева от меня появляется трещина.
В неё просовывается многопалая ручища-манипулятор, которая без промедленья принимается расширять отверстие. Появляется гибкий отросток, увенчанный глазом видеодатчика, мембрана-веко опускается и подымается: это значит, подмигнул мне мужик, рождённый под одним солнцем со мною…
Рядом с глазом Гана появляется бородатая «варяжско-греческая» физиономия «нащадка» скандинавских конунгов и славянских царей. Обеспокоенно оглядывает меня, констатирует: — Живой, слава богу, — и Кэп Йо целиком влезает в мою камеру. Ург уже закатал мне рукав и вкалывает какую-то стимулирующую дрянь. Истощённое тело требует поддержки. Разум и душа её уже получили — по высшему разряду!
— Быстро вы, — счастливый как наутро после первой ночи с моей первой женщиной Лоис Радченко, шепчу я.
Ург ворчливо отвечает: — Ждали в готовности номер-раз, по уровню враждебности среды «Полное Банкротство»… Только-только Чоко тебя нащупала…
— Сразу и зафугачились, — заканчивает сообщение Киберпанк. — Биг Босс, висю в режиме ожидания команд.
— Выходим через мою камеру, она и без того разворочена, — капитан, как ему и положено, в любой ситуёвине Капитан!
— И? — Ург более чем лаконичен.
— И-ищем принца. Экранировку ревмаги ещё не сняли?
— Нет. Шебуршатся ещё. Надеются. — Отвечает Ург.
— Вы мне только нищак дайте, братки, — хватаясь за лапы Деструктора, с трудом встаю, — я им надежду-то и вышибу…
— Ну, погнали шухеру наводить! Кровишша с экрана потоком, звон мечей, раздробленные челюсти, кишки под сапогами, изнасилованные женщины, расчленённые дети! Я торчу! — искренне радуется Киберпанк. Наш суборужейник иногда, право слово — изверг извергом! В самом что ни на есть прямом, натуралистичном смысле. Вылитый я. Хрен о нас скажешь, что мы — Ихние СВЕТлости. Бандюги какие-то с большой космической дороги, ей-ей.
Но «шухер», хочешь не хочешь, таки наводить пришлось. Ревмаги опомнились и навалились как оглашенные. Везёт кому-то — втихаря вЫкопает дырку в земле и тикает из замка шито-крыто, незаметно для вертухаев. Мне ж из тюрм — суждено исключительно с боем прорываться. Совпадая с позывным прозвищем. И с родовой фамилией.
Ничего-ничего, дхоррюки клятые, вы у меня допрыгались! Я превратился в пса, раздобывшего кость. Лютого псину с костью в пасти. У которого, известное дело, её никто отобрать не сумеет. Меня — не остановить. Разве что — убить.
Трофейный нищак я добываю у первого же кретина, попытавшегося преградить мне путь. Вгоняю ему в глотку зубы вместе с дёснами, вырываю из рук падающего тела лучемёт, и не успевает организм со стуком упасть, как я уже превращаю в разрезанное пополам туловище второго красногвардейца, краем левого глаза отмечая, чем там занимаются тем временем Десс и Биг Босс. Понятно, за них беспокоиться не варто. Мужики своё ремесло знают досконально. Наёмники бывшие, ясный пень. (Без комментариев.)
И я всецело отдаюсь расчистке своего участка фронта. На Киберпанка я даже не смотрю. Гана разве что направленным ядерным взрывом угробить можно. Кстати, мы вообще можем залезть к нему в «подсумок», и в ус не дуть, покуда он красных шинковать будет. Слон в посудной лавке — ничто по сравненью с ним. Более адекватно — тяжёлый танк в супермаркете, утюжащий проходы между стеллажами вместе с самими стеллажами! Но гордость не позволяет — нас же папы не пальцами проектировали. Это уже потом чужие дяди поприделывали к нашим природным процессорам кучу убойного железа…
Раздробив полрожи ещё одному краснозвёздному солдату ударом кулака и повалив его на пол, перешагиваю — и нарываюсь на оголтелое сопротивление… ё-моё, ну и свирепая же сука эта краснопузая! Вражина шипит «Реставрат гнойный!» и проводит сложнейшую связку, из пяти ударов я пропускаю три. Отлетев к стенке, врезаюсь вдобавок затылком, и самые что ни на есть кровавые звёзды хороводятся у меня перед глазами. Сквозь пелену проглядываю с трудом, как она заносит меч, с явным намерением лишить меня содержащегося под черепом главного отличия разума от просто жизни. Не-ет, мне нравятся мои мозги, я их тебе не отда-ам…
Опрокидываюсь на спину, опершись локтями, выбрасываю вверх сомкнутые ступни пружинно распрямляющихся ног, и что было оставшихся сил врубаю пятками революционерке в подбородок… Вскакивая, отмечаю — постарался на славу.
Её голова практически оторвалась, и я хриплю трупу, опрокинувшемуся на спину:
— Я тебя тоже люблю, дхоррица. Однако извини, не некрофил я, и не до такой степени реставрат, я простой извер…
Но закончить признание мне не позволяет её соратница, коварно подкравшаяся сзади. Класс владения приёмами кнай-до не менее высок, чем у первой ведьмы, но ведь и я не по теоретическим курсам единоборствам обучался! Наёмники, освояки, солдаты и пираты бывшими не становятся, ясный пень, даже уходя в «отставку». (Без комментариев.) Отразив первую серию, перехожу в наступление и вынуждаю фурию закокониться в глухую оборону. Из полудюжины моих ударов она пропускает половину, но всё ещё держится на ногах.