Впрочем, младший сын милорда Джимми был по-прежнему изысканно-обходителен и блистателен, и члены команды ПаПы с трудом сдерживались, чтобы не изуродовать холёную рожу принца. К Номи его не подпускали Ург, Ррри и Тити, днюющие и ночующие у порога девушки… Майкл периодически пытался, по его собственному выражению, «объясниться» с девушкой. Он появлялся с искренне-недоумённым выражением лица и настойчивыми вопросами типа: «Я чем-то обидел прекрасную мисс Джексон?!». Но ему, болезному, стабильно давали от ворот поворот, и недоумевающий поклонник, оскорблённый в лучших чувствах, убредал несолоно хлебавши. Откуда ему, профессиональному сердцееду, было знать, что — нарвался на необычную девицу. В комплекте с невинностью имеющую ещё кой-какие достоинства и способности, неоспоримые не менее!
Изредка просыпаясь, По-Прежнему Девушка Номи спешила поскорее уснуть вновь. Наяву существовать она долго не выдерживала — умирала от жуткого беспокойства. Вечер, проведённый с принцем Майклом, она яростно изгоняла из памяти, сосредотачиваясь на всепоглощающих мыслях о Бое, но… нет-нет, да и являлась непрошенно в гости развенчанная, обесчещенная мечта о высоком голубоглазом блондине, принце из конфетно-зефирной девичьей сказки.
Сказка Для Взрослых оказалась солёной как слёзы, и с тухлым привкусом…
«…как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / У раскрытого настежь окна, / Посмотреть в облака не забудь. / Где-то там, в кучевых, / Вдруг порвётся струна, / И упрямая чёлка на грудь / Упадёт, прикоснувшись к душе. / Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Без меня хорошей, хорошей…»
Мечта, отдающая кислой горечью, являлась наяву, а во сне приходило нечто иное. Связь с Солом устанавливалась, когда он тоже засыпАл, но на передовой ему это удавалось редко.
В перерывах между Единениями — сны Номи наполняло тревожное ожидание. Она бродила в каких-то странных, пасмурных, смутных и зыбких местах, производивших двойственное впечатление — опасности она не чувствовала, но и находиться здесь не хотелось. Почему-то она возвращалась вновь и вновь в призрачный мир этот, неустойчивый и переменчивый, как фантазия или как ветер. И однажды — довозвращалась. Существо, сгустившееся из окружающего Номи волглого морока, похлопало лапой по сиденью невесть откуда возникшего стула и пригласило:
— Присаживайся, сладкая, разговор есть.
Номи остолбенела. Сгущение морока напоминало колышущееся белёсое привидение, но впечатления бесплотности не оставляло.
И то, что звучным баритоном принялось оно говорить оцепеневшей девушке, опустившейся на сиденье стула — украшенное затейливой резьбой, завитушки которой складывались в странную надпись «made in chair-nick & curly-ev», — отличалось сугубо материалистичной приземлённостью, меркантильностью, так сказать.
Выслушав речь существа не перебивая, Номи помолчала немного и резко отказалась:
— Нет! Ни за что!
Оно сделало ещё одну попытку склонить её к предательству, суля алмазные поля и горы нонда, а когда Номи возмущённо свой отказ продублировала «для тугодумов», угрожающе пообещало:
— Пожалеешь, сладкая.
Я ещё вернусь.
Номи хотела ответить, но за неё это сделало второе существо. Оно тоже сгустилось из морока, позади и справа от первого, протянуло к тому нечто, напоминающее руку, и влепило искусителю затрещину. Прозвучавшую неожиданно звонко, хлёстко. Первое привидение отскочило от стула Номи и взвыло.
Второе прошелестело бесполым невыразительным голосом:
— Тебе сказали, нет. Молодо выглядишь, со мной тягаться. Кыш отсюдова.
Первое призрачное существо начало таять. Перед тем, как исчезнуть, продребезжало ослабевшим голоском:
— Твоё время умерло… не танцуй… убирайся… я сильнее… хочу…
Второе прошелестело: — Оно и видно. — А когда первое растаяло, добавило: — Это мы ещё посмотрим. — Шлёпнуло стул по спинке с обратной стороны, молвило: — Ты стой тут, не опасайся его. Поверь, пригодишься ещё усталым путникам и путницам. Помни, кому-то суждено шевелить конечностями, кому-то дано идти иначе. Кто силён нижними частями тела, кто — вышними… У каждого свой путь. Пройти его можно и не сдвигаясь с места. А цель наша, ты сам знаешь, какая. Во всех смыслах, вкладываемых в это слово. Прямых и переносных. — И второе существо тоже начало таять, не обращая внимания на Номи, приклеившуюся ягодицами к тёплому сиденью стула. Когда обалдевшая девушка решилась встать с нагретого местечка и отправиться восвояси, то долго оглядывалась на этот предмет мебели. Он почему-то упорно не желал сливаться с окрестным мороком…
Этот стул, сработанный неведомой фирмой, выглядел настолько солидным и материальным, что казался ЕДИНСТВЕННЫМ реально существующим предметом в этой Вселенной.
Проснулась Номи с ощущением, что стала невольной свидетельницей чего-то необычайно важного, но — чего?..
«Ещё один вопрос без ответа. Отыщется ли?», — вздохнула девушка, открывая глаза и возвращаясь в явь, иногда кажущуюся менее реальной, нежели сны.
Особенно сон с этим надёжным, внушающим спокойную уверенность в своей реалистичности стулом, сработанным какими-то фантастически-ирреальными «chair-nik» ом & «curly-ev» ым.