— Ваш прикрывающий?
— Готов к выполнению.
— Хорошо. Слушайте внимательно. Сейчас будет подан сигнал всему личному составу — занять места в изокапсулах на время прыжка и нахождения корабля в Просторе.
— Процедура мне хорошо известна, сублейт.
— Иного я и не ждал. Однако вы и прикрывающий на этот раз останетесь в капсулах лишь на время прыжка. Вам надлежит, оказавшись в капсуле, немедленно отключить аппаратуру усыпления. Для этого вы…
— Разрешите заметить, сублейт: необходимые действия мне известны. Их выполнение входит в учебную программу — в том числе и прикрывающего.
— Рад слышать. Я и не сомневался. Сразу после выхода в Простор вам обоим будет дана команда «Покинуть капсулы». Дальнейшее будет объяснено после.
— Слушаюсь. Что, предстоит вечеринка с танцами?
Сублейт не ответил. Лишь выразительно ухмыльнулся.
Глава 40
Обезоружить противника
— Нарь, что загрустила? Страшно перед стартом? Не бойся, в капсулах мы ничего не заметим. Ни прыжка, ни пребывания в Просторе…
Нарин подняла взгляд на Река. Взгляд был грустным; хотя — нет, пожалуй, не грустным, но каким-то таким… сосредоточенным.
— Тебе уже приходилось бывать в таких полетах?
Рек слегка смутился:
— В общем… да. На имитаторах. А что? За меня не волнуйся. Лучше скажи откровенно: что тебя заботит?
— Я тут осмотрела наши капсулы…
— Ага, понял! И тебе не понравилось, что они — отдельные. Ты не отказалась бы от двуспальной, верно?
Тут Нарин, не выдержав, все же улыбнулась. Но тут же вновь стала серьезной.
— Двуспальные бывают только на пассажирских кораблях.
— Что же тебя смутило?
— У нас свинчена техника выключения. Ну, другими словами, усыпления. Значит, в Просторе спать нам не придется. А почему? Военные действия там не ведутся, это я точно знаю…
— Откуда у тебя такая уверенность? Все из той же родительской семьи?
— Тебя обучили по полной программе. Там было хоть что-нибудь о сражениях в Просторе?
— Гм… пожалуй, ни слова. То есть, существуют легенды… но к ним никто не относился серьезно. А ты что-то знаешь об этом?
— Не больше твоего. Но если в Просторе не воюют, то почему же мы должны находиться в сознании? Это ведь означает боевую готовность.
Рек пожал плечами:
— Объяснят, если понадобится. Мы в армии, Нарь, здесь лишней информации не дают, но уж то, что нужно, доводят до каждого. Если ты думаешь иначе, то…
Нарин медленно покачала головой. На самом деле она, конечно, думала иначе; всякий действующий разведчик думает иначе, потому что он-то и добывает информацию, а потом вольно или невольно замечает, как она используется; и тут начальство не всегда поступает так, как, по мнению разведчика, следовало бы. Но спорить об этом с Реком нет смысла. Да и не это беспокоило ее. А другая причина, по которой их не хотели усыпить, а наоборот, оставить в сознании в то время, как все войско будет спать.
Такая причина, по мнению Нарин, могла быть только одной: провал. И сейчас она мысленно проигрывала все свои действия, начиная со злополучной аварии над Чусом и до последней минуты. Искала ошибку — и не находила. Всеми своими действиями тут она зарекомендовала себя хорошим, классным, нестандартно мыслящим и уверенно действующим солдатом. Никто пока и не заподозрил в ней женщины. Ничего удивительного: в разведкорпусе был специальный, серьезный курс, под названием «Ты — настоящий парень!». Для женщин, конечно; мужская часть проходила другую науку, именовавшуюся «Ты — красотка, что надо!». Нет, тут она не оступилась ни разу, не позволяя себе даже изредка взглянуть на Река женским взглядом, любующимся, чувственным. И все же…
Для провала не обязательно совершить ошибку, засветиться самой. Разоблачающая информация могла прийти и извне. От какой-то из служб Редана. Или — с борта мадигского корабля.
Не от Река; в этом она была более чем уверена.
Кто еще хоть что-то знал о ней — настоящей?
Ее в настоящем облике видел, пусть и мельком, Вин. Видел и в солдатском, и не мог не подумать о том, какую роль и ради чего она играет. Если бы у нее была возможность поговорить с ним, она постаралась бы убедить его в том, что все предпринято ею только для того, чтобы не разлучаться с Реком. По сути дела, так ведь оно и было… самое малое, на три четверти. Вин, сам только что расставшийся с близкой женщиной, наверное, поверил бы. И не стал бы…
Хотя в этом уверенности как раз нет. Нарин не могла, конечно, сколько-нибудь внимательно разобраться в Вине, но и то, что успела увидеть и понять (опять-таки помогла усвоенная в Корпусе наука), сказало ей, что друг и родственник Река был совершенно на него не похож. Чувства мало волновали его, в его душе они были загнаны в самые темные уголки. Все, кроме одного: мощного влечения к бою, к сражению, к победе. И тесно связанного с ним честолюбия. Для Река, каким бы он ни был отличным солдатом, самым страшным было бы — отнять у него чувство любви. Это на нем прямо-таки написано большими буквами. А вот для Вина самое страшное — посягнуть на его воинское достоинство. Если от него уйдет женщина — он не воспримет это как катастрофу и быстро утешится. Но если кто-то выиграет у него схватку — да, это может привести к совершенно неожиданным действиям.