— М-м… Ну, пожалуй…
А продолжать не стал, потому что над всем построением раскатилась команда:
«Все по местам! Смирно! От центра к флангам на два шага — разом-кнись!»
Команды выполняются без размышлений. Автоматически. Недаром в учебной программе строевая подготовка — пусть не главная, но все же одна из основных дисциплин.
Разомкнулись, так что фланги убежали почти к границам плаца. И возле каждого освободились места еще для двух человек. А люди эти — целая колонна — уже подбегали. И — видно, им нужная команда была подана заранее — не останавливаясь, шеренга за шеренгой, ветераны, пронизывая неподвижные ряды, стали занимать освобожденные для них места. Справа от каждого стоящего. Только что существовали две раздельные массы, два строя — и вот уже возник монолит. И справа от Река квадрат занял незнакомый ветеран. Чувствуется по дыханию: давно не тренировался, жил спокойной ветеранской жизнью, сладко спал, вкусно ел. Заслуженно. Постой, постой… Незнакомый? Точно ли?
— Сомон Пул? Не обознался?
— Ну.
Он самый. А ты?.. А! Вспомнил. Крапчатый попугай. Уже вышел?
— Так точно, выпущен в углы. Только что. Слушай, вас-то зачем сюда пригнали?
Этот вопрос Рек задал новому соседу — старому знакомцу — потому, что было это не очень понятно. Ветераны. Вооружены, как и все, — но не тем, что имелось у обитателей Чуса, а тем, чем пользовались лет десять тому назад. Значит, если прикинуть по товарной шкале — резерв второй категории, и то используемый только в оборонительных операциях на Редане, то есть практически — никогда.
Сомон Пул, посопев носом, ответил:
— Сказали, как бы — большие учения. Для усиления, значит. Наверное, станем изображать противника. Зачем же еще?
— Вызывали добровольцев?
— Да нет. Всех, списочно.
Рек все законы успел выучить так, что от зубов отскакивало.
— Было право отказаться.
Отставной (до этого дня) инструктор снова поработал носом, как насосом. Ответил:
— Такой процент дали, что не откажешься — или всю жизнь жалеть будешь. Ничего, разомнемся, тряхнем стариной. За месяц намолотим, как за год не получается. Не разучились ведь. Наша наука — на всю жизнь.
— И куда вас? В службу Обеспечения?
Сомон усмехнулся с чувством достоинства:
— Вот еще. Космические войска. Планетарный десант.
И покосился: произвел ли впечатление.
Но на Река впечатление произвели совсем другие слова. Целый месяц? Сейчас, когда никаким учениям быть не положено?
— Точно — учения? В середине года? Такое бывало?
Вообще-то интересно: месячные учения, да еще с выходом в пространство, с привлечением ветеранов — а раз призвали вторую категорию, то уж первую точно поставили под знамена. Что это — не ко времени взбрело в чью-то тупую голову или же тут и в самом деле что-то серьезное?
Но все же остается еще надежда, что это всего лишь, пусть расширенная, с привлечением ветеранов, но проверка готовности. Скажем, экзамен на быстрое принятие и размещение резерва среди активного контингента. Получилось, надо сказать, удачно. Резерв не подкачал. Вроде бы цель достигнута. Значит, скоро отбой? Хорошо бы!
Стоп. А это еще что?
А это транспортные платформы. На таких возят оружие. Боеприпасы. А на тех, поменьше, что замыкают колонну — обмундирование. Это понятно: солдат расходует обмундирования куда меньше, чем боезапаса. Главком Вселенной, ну, это уже лишнее. Хотят проверить все до упора — включая мгновенное перевооружение резерва нынешними средствами ведения боя, а также и переобмундирование в современную форму. Чтобы внешне они никак не отличались от нас — тех, кого только что подготовили, и других, кто только завершает подготовку сейчас. Такое уместно делать перед самой продажей, а сейчас-то зачем?
Так и есть: резерв преображается почти мгновенно. Ветераны, оказывается, не разучились действовать быстро. Молодцы.
Но эти считаные минуты, пока они переодеваются и получают оружие, можно опять-таки использовать для догадок. Похоже, что еще не вся программа исчерпана. Потому что даже сейчас, когда преображенное пополнение заняло места в строю, он оставался похож на челюсть, в которой трети зубов недостает. Еще кто-то явится? Да вроде бы некому. Но команды «Сомкнись» до сих пор не прозвучало. Нет, что-то совершенно непонятное происходит сегодня. Несуразное начало, каким-то будет конец?
Как там Нарин? Хорошо, если смогла все же уснуть.
Нет, что-то совершенно непонятное происходит сегодня. Несуразное начало, каким-то будет конец?
Как там Нарин? Хорошо, если смогла все же уснуть. Тогда сейчас она хотя бы не волнуется. А если нет? Беспокоится за себя — или за него тоже? Думает — о чем? Знать бы о ней хоть немного больше, чем сейчас. Наверное, с этого надо было начинать — со знакомства, а не с…
Нет. Все, что было, — прекрасно. Даже здесь, в строю, жизнь теперь кажется куда более привлекательной, чем во все минувшие годы.
Но невольно все чаще повторяется вопрос: что же собираются с нами делать? Странно: раньше таких мыслей не возникало, все было просто и ясно: обучат, попадешь в продажу, а дальше все уже будет зависеть от тебя самого. Как поведешь себя, как покажешь. И если ты в самом деле овладел своей специальностью, то больше половины шансов — за то, что спустя время вернешься живым и более или менее здоровым к тем, кто тебя любит и ждет и живет на тот процент, какой тебе полагается из тех денег, что за тебя заплатили. Ну, и вернешься ты не с пустыми руками: где войны, там и трофеи, и награды, и всякие другие блага. А если никто тебя не ждал… Хотя такого быть не могло: недаром в продажу уходят только те, кто уже оставил тут свое семя; к нему он и возвращается. И тогда ты, уже в качестве ветерана, получаешь жилье в соответствующем городке и живешь себе припеваючи — во всяком случае, так принято считать. По каким-то своим причинам ветераны не очень любят общаться с молодыми, кто еще только готовится повидать Вселенную, а уж тех, кто с военными делами никак не связан, они в упор не замечают. Это и понятно: краса и гордость человечества — военные, остальные — шушера.