Так думается о будущем. В котором все заранее ясно, все расписано. И нет места для неясностей вроде сегодняшней. Выходит, военная жизнь не лучше презираемой гражданской? Да нет, глупости. У нас все правильно. Всегда было. И всегда будет.
Конечно, многое зависит от того, куда тебя продадут. Потому что пенсионы ветеранам выплачивает не Редан, а тот мир, которому человек служил, за который воевал. А миры бывают, как известно, бедными, но бывают и богатыми. Так что пенсия пенсии — рознь. Однако даже бедные миры платят больше, чем родной Редан тем, кто служит в силах Щита. Быть ветераном Щита — незавидная участь. И других миров не увидишь, и в своем не очень-то поживешь. Недаром солдаты Щита известны своей завистью к…
Вот так раз! Недаром говорится: только помянешь Рыжего, а он тут как тут. Да, в самом деле, не кто иной, как щитовики высаживаются из только что подъехавшей транспортной колонны, военной, разумеется, с этим самым щитом на дверцах и кузовах. Да, нормальная форма Щита. И тоже — в полном снаряжении и с оружием. Строятся. И бегом, как полагается, — сюда. К нам. Вот, значит, кто заполнит свободные места.
Так и есть. Ну, что же дальше?
Дальше была опять-таки общая команда:
— Стоять вольно. С мест не сходить. Начинается доведение до полного состава звеньев, коробок, пакетов.
С новой прытью забегали строевики.
Интересно, а когда кормить станут?
— Сом, а как можно формировать, если тут многие еще полировку не прошли, о семенах уже не говорю? Непорядок. Нарушение правил.
Было это спрошено, конечно же, вполголоса. Но Сомон Пул услыхал вопрос и решил, что знает ответ:
— Эх, морковь, зеленый хвост! Эти правила, которые ты знаешь, они для тебя. Тебе нарушать их нельзя. А для начальства — свои правила, другие, и по ним то, чего тебе нельзя, им — можно. Погоди, послужишь — поймешь и это, и всякое другое…
Ветераны всегда воображают, что они — самые умные.
— Может, ты и то знаешь, когда обед будет?
— Когда положено. Часа через три.
— А где? У нас тут и помещений таких нет — на всю ораву, а кухонь полевых и подавно не хватит. Нас одних, и то в две смены кормят.
— Тебе что, обещали, что здесь тебя и станут кормить?
— Где же еще?
— Через три часа нас тут уж точно и следа не останется.
— Постой. Ты шутишь, да?
— Точно тебе говорю. Ты не знаешь, что нас на СФ-станции уже ждут — и не один, а целых два корабля?
— Ну, видели, как они снижались. Но не подумали…
— В общем, морковка, ты дома со всеми попрощался как следует?
— Я…
— Тогда слушай сюда. Сейчас уже пошла комплектация — согласно спискам, что выдал компьютер. Сначала — звенья. Ты выпущен кем? Черный угол… охотник? Прикрывающего подобрал? Вижу, что нет. Значит, так. Пока не создал звена, то есть не подобрал роланда — имеешь полное право двигаться, суетиться, искать его. На это у тебя сейчас не меньше получаса свободного времени, потому что пакеты составлять будут только после того, как закончат со звеньями. А когда сформируешь звено, тогда уже не побегаешь. Дом твой далеко?
— Да рукой подать.
— Вот сейчас и исхитрись, если хочешь проститься. Только не проси разрешения: никто его не даст, отлучки запрещены до конца комплектования, то есть когда и все коробки будут уже сведены, тогда разрешается прощание, но не вы домой, а родня — сюда. Но это — если время останется. А обычно его не остается, схватил? Твои-то подойдут?
Рек Телан покачал головой:
— Сюда — нет. Но… я сам все-таки подойду. Хоть на минутку.
— Ну, смотри. В общем, я тебе растолковал, дальше решай сам.
«А что тут решать? Все уже решилось как-то само собой. Без всяких усилий. Иначе просто невозможно поступить. Будь что будет».
— Сомон, такое дело… Прикроешь меня?
Ветерану долго объяснять не приходится.
— Дуй! Только вернуться не забудь.
Глава 22
Угол рек и Роланд Нар
Хмель — состояние счастливое, когда мир представляется идеальным, таким, о каком только мечтаешь: все люди прекрасны и добры, ты любишь всех, все любят тебя, заботы исчезают, как если бы их никогда не было, и хочется, чтобы это продолжалось бесконечно. Может быть, для полного счастья и не хватает какой-то мелочи, но она обязательно найдется завтра — и уж тогда, тогда!..
А назавтра с самого утра приходит похмелье — и оно во всем противоположно вчерашнему состоянию.
И хмель, и похмелье приходят не только при употреблении известных напитков. Куда сильнее можно захмелеть от общения с другим человеком. От возникающих при этом чувств. От действий, что этими чувствами вызываются… И похмелье тоже будет намного более тяжким, и снять его очень непросто; обычно клин клином вышибают, и когда клин пивной — проблем не возникает. А если нужен клин душевный, эмоциональный, то его не продают на углу и не подают в забегаловке. И если такое похмелье для тебя непривычно, то ты не станешь пытаться использовать первое, что подвернется под руку, и придется ждать, страдая, или же, если хватит силы, воспользоваться ледяным душем, как бы это ни было неприятно.
И вот, все еще лежа в постели, а потом уже сидя, не успев даже одеться, кутаясь в одеяло, потому что слегка знобит, пусть в комнате и тепло, — еще ничего не предприняв, приходится еще до душа физического затащить себя под ледяные струи логики. Посмотреть на себя со стороны, назвать вещи своими именами, прийти к неизбежному выводу и тогда уже перейти к действиям необходимым и правильным. Предоставив эмоциям догорать, как догорает сигарета, оставленная в пепельнице, а еще лучше — раздавленная там.