Сестра Река попалась им на выходе. Заплаканная. У Вин Сита не хватило ума — взять ее с собой таким вот способом. И прекрасно. Должен же кто-то оставаться дома. Ухаживать за братишкой, пока он будет проходить то множество лет и ступеней, что отделяют его от уровня Товара экстра-класса.
— Весиль, не плачь. Живи, пока можешь! А мы вернемся, все вернемся! И пойдет такая жизнь!
Занять нужные места в строю они успели как раз вовремя: составители звеньев и групп подошли уже совсем близко. Строй застыл, словно каменный, и лишь внимательный наблюдатель заметил бы учащенное дыхание большинства и понял бы: волнуются. Ничего удивительного. Судьба солдата, да порой и жизнь его зависия, от того, в какое звено он попадет, каким окажется командир — из успешных медиалов или троечник (а без таких никогда и нигде не обходится). Поэтому на новое лицо никто не обратил внимания, тем более, что искать для него места в шеренге не приходилось, оно его словно дожидалось.
Только Вин Сит, теперь уже родственник, как-то странно покосился, словно бы с подозрением, а может быть, и со смущением. Но тут разбираться было некогда: составители подошли уже к Вину, он — черный угол — автоматически становился командиром своего звена, и пришлось ему последние минуты тратить на то, чтобы дать наставления своему прикрывающему, мелковатому такому мужичку, который от всех отворачивался, словно стеснялся своего вида. Не иначе как из недоученных, а то и из кадетов. «Не стыдись, юнец, если даже красотой не вышел: солдата не за смазливую физиономию ценят, а за воинские доблести» — так подумал Рек, вместе со своим прикрывающим заняв положенные места. Кто знает, может, придется еще повоевать плечом к плечу…
— Вы? Рапортуйте.
— Выпущенный Рек Телан. Редан-плюс, черный угол. След оставлен. Профиль: ведущий звена общего назначения — или универсальный вольный охотник в пространстве любой сложности. Рапорт окончен.
— Есть ли возражения против назначения именно в группу Вольной Охоты?
— Никак нет. Благодарю за честь.
— Желаем успехов. Контейнер бортовой номер восемьдесят четыре, отправляйтесь на посадку.
Контейнер бортовой номер восемьдесят четыре, отправляйтесь на посадку.
Бегом. Но перед тем — последний взгляд на нее: только не растеряйся! А слух тем временем доносит родственное пожелание вдогонку:
— Честь и слава! И живи, пока можешь.
На бегу — повернуть голову, чтобы послать в ответ:
— Еще увидимся! Слава и честь! Живи, пока можешь!
А тут все идет своим чередом:
— Вы? Рапортуйте.
Не моргнув глазом:
— Солдат первого класса Нар Вен, средний курс обучения с отличием. Профиль: ведомый, прикрывающий вольного охотника.
— Где же ваш КИК? Непонятно…
И пронзительный взгляд — прямо в глаза солдата. В честные очи, чуть удивленные, но без малейшей тени своей неуверенности, смущения…
— Не информирован, ваша доблесть!
Это понятно: ему-то откуда знать? К сожалению, и в Строевой службе коммандата случаются накладки, и не так уж редко.
— В паре с охотником Теланом?
— Так точно.
— Что же сразу не доложили? Догоняйте. Бегом — марш!
И, глядя вслед:
— Лихо бежит, хотя на вид слабачок. А ведь при полном снаряжении.
— Ну, пройдя курс в нашем Центре, и покойник поскачет галопом.
— Да, ЦОС-18 — это марка. Дальше. Вы? Рапортуйте…
И еще кто-то провожает взглядом. Вин Сит, прищурившись, медленно качает головой, словно бы сомневаясь непонятно в чем.
В контейнере было уже тесновато, но Рек, прибежав первым, занял и местечко рядом, так что Нарин — солдату Нару — не пришлось рыскать по длинному окрыленному вагону в поисках свободного сиденья. Уселись рядом. Переглянулись. Улыбнулись друг другу — но одними лишь глазами. Как полагалось, пристегнулись, оружие укрепили в зажимах. Перевели дыхание. Через вход в торце вбегали последние. Вот уже ни одного местечка не осталось незанятым. Прогудел зуммер. Створки сошлись, закрывая вход. Трансляция донесла голос командира транспортного средства:
— Недоносок на восемьдесят втором месте, пристегиваться за тебя мамочка будет? И батарею отсоединит тоже она? А ну мигом!
И еще через полминуты:
— Всем внимание: стартуем!
И полетели. Центр Образования восемнадцатый провалился куда-то — вниз и в прошлое.
Но всегда остается надежда вернуться.
Рек, сам того не замечая, беззвучно шевелил губами: молился Главкому Вселенной.
Ну, что же: самое время для этого.
А Нарин? Трудно сказать. На губах ее возникла было улыбка — но тут же пропала. Словно женщина, спохватившись, сделала ее невидимой. Совсем как погибшее транспортное средство. Разведчику всегда приходится что-то скрывать. Он — как айсберг: девять десятых не выставляются напоказ.
Глава 23
На Редане все близко
Летели недолго: час с небольшим. Контейнер оказался куда более скоростным средством передвижения, чем погибший ракапс Нарин.
Окон в длинном бабушкином сундуке — как без всякого уважения именовали контейнер его нынешние пассажиры — не предусмотрели, их заменяли экраны, так что любоваться простирающейся внизу местностью можно было с любого места. Нарин так и делала, и чем дольше они летели, тем легче становилось у нее на душе.
Потому что ее хорошо тренированная память сохранила для пользования все, что запомнила в ночном, так неожиданно прервавшемся полете и теперь без труда узнавала поселения, дороги, полноводную, быструю реку, небольшие, аккуратные поля… И это означало, что исполнялось главное на сегодня ее желание: она возвращалась туда, где находился ее корабль, ее нынешняя служба — и главное задание. Почти на родину возвращалась.