Агенты вышли из кабинета, Ксенофонт закрыл за ними дверь, подошел к рабочему столу, немного постоял в глубокой задумчивости, после чего уверенно подхватил два мешочка с золотыми рублями, один забросил в тайник в стене, а второй сунул во внутренний карман костюма. Продажу кареты стоило отметить, замаскировав празднование под первый и самый главный, легко угадываемый повод.
А советник… что ж… он получит такой доклад, что у него не должно возникнуть желание проводить расследование, внутреннее в том числе. И пусть разговор в кабинете с агентами останется стандартной перестраховкой, на всякий пожарный случай. Каждый агент знает, что ему грозят большие неприятности, вплоть до смертной казни, если кто-то проболтается о том, что было на самом деле.
Ксенофонт подхватил холщовый мешочек с лежавшими в нем разговорниками, закрыл кабинет на ключ и отправился к кузнецам, чтобы они спалили волшебный компромат (из предосторожности), превратив его в небольшую кучу ничего не говорящей неспециалистам окалины. Нежелательные предметы надо уничтожать как можно тщательнее, иначе они выплывут на белый свет и поставят под угрозу немало профессионалов своего дела: если карета полностью исчезла, то почему остались они?
Два пожилых кузнеца — Зюзник и Хлюпинк — сидели на скамейке у стены кузницы, держали в руках чертеж очень хитрой поковки и спорили о том, как будет лучше ее сделать, и стоит ли делать ее вообще?
Зюзник, невысокий и полноватый крепыш с небольшим животиком, не чурался никого из разных графов-баронов, и при желании мог послать каждого из них в любом направлении, на выбор посылаемого. И ни один граф-барон даже пикнуть не смел в ответ, зная, что подобных мастеров своего дела в царстве больше не найти. Царский кузнец — это звучало гордо и соответствовало уровню.
Хлюпинк был худощавым, но тоже невысоким. Он любил рассказывать о том, как в молодости одно время работал подводником — раскатывал на подводе по царству. Обожал играть в карты и сильно переживал, когда проигрывал. Зюзник в карты играть не любил, зато обожал подначивать Хлюпинка по разным мелочам, в том числе и насчет его проигрышей.
Зюзник в карты играть не любил, зато обожал подначивать Хлюпинка по разным мелочам, в том числе и насчет его проигрышей.
Со стороны могло показаться все, что угодно, вплоть до того, что люди думали о Зюзнике как о главном кузнеце, а о Хлюпинке как о его подручном, но на самом деле они оба работали вместе почти тридцать лет на равных условиях.
Ксенофонт застал их за окончанием спора и, подходя к кузнице — каменному домику с широкими воротами и плоской крышей, услышал завершающие спор слова:
— А металл-то нам хоть завезли на эту поковку? Что мы тут спорим с тобой, переливая из пустого в порожнее? — вспомнил вдруг Зюзник.
— Кажись, не привезли еще, — ответствовал Хлюпинк, заглядывая в металлический сундук, куда завхоз дворца постоянно что-то закладывал вместе со схемами поковок.
Основной продукцией были, разумеется, подковы, их кузнецы давным-давно ковали как от нечего делать, но иногда требовалось выковать что-то и вовсе необычное. В этот раз завхоз выдал им просто схему, позабыв про металл — сказывалось послепраздничное настроение.
— Господа хорошие! — подошел к ним Ксенофонт, — Я тут по очень важному вопросу!
— Вы все тут по очень важному вопросу, — заметил Зюзник, — но почему-то нам они кажутся мелкими и незначительными.
— Не видишь, что мы заняты! — буркнул Хлюпинк.
— Переливаниями из пустого в порожнее? — поддел кузнецов Ксенофонт.
— Не угадал! Поступил срочный заказ на изготовление гвоздей от одного заболевшего гигантизмом крохотного человечка. Он просит нас сделать их огромными, потому что в его замке мелкие гвозди будут смотреться убого и плебейски. И еще ему надо самые наифигуристые шляпки в мире!
— Зачем ему такие большие? Он не забьет их в каменные стены.
— А, может, он просто-напросто хоронит до смерти надоевшего ему родственника? Дело-то очень срочное… похоже, ему не терпится самому заколотить гроб. Он еще и молоток просил соответственно гвоздикам.
— Тридцатикилограммовая кувалда подойдет?
— Маловато будет.
Ксенофонт скрестил руки на груди: гигантомания была большой проблемой у некоторых личностей.
Кузнецы сложили схему вчетверо и убрали ее в старенькую папку с выцветшими буквами.
— Сделайте вы ему гвоздь килограммов под триста, а тараном, чтобы вбить его в стену, я вашего клиента обеспечу. Выдам ему в аренду часа на три с группой таранщиков. Чтоб уж забил, так забил!
— Ладно, говори, что там у тебя? — Зюзник посмотрел на холщовый мешочек, и Ксенофонт высыпал разговорники на маленький столик с одной, вбитой в землю по самое не хочу ножкой. Коробки разъехались по столу.
— И что это такое? — спросили кузнецы, рассматривая невиданные доселе предметы.
— Неважно, что это, важно, чем оно станет в ближайшем будущем! — с намеком сказал Ксенофонт.
— И чем оно станет?
— Ничем.
Кузнецы нахмурились:
— Вот, никогда не любил твое непроизносимое имя, — сказал Зюзник, пристально посмотрев на заместителя советника, — и характер у тебя ему под стать! Перестань говорить загадками, ты знаешь, что я этого сильно не люблю!