Я же, пряча лицо под кожаным капюшоном, сидя в серо-голубых шелковых одеяниях на спине огромного черного тарна, снова и снова участвовал в состязаниях на стороне стальных. Имя Гладиуса с Коса было на устах каждого жителя города, хотя едва ли кто мог похвастаться, что знает его в лицо. Я выступал в команде стальных потому, что здесь был мой тарн, и ещё потому, что на этом настаивал Мип, к которому я, узнав его поближе, проникся горячей симпатией. Я знал, что втянут в опасную игру, не понимая при этом ни целей, ни задач того, что я делал. Нередко мне помогали Ремиус и Хо-Сорл, и я начал догадываться, что не простая случайность привела их в дом Кернуса. После каждого заезда Мип подробнейшим образом разбирал вместе со мной достоинства и недостатки моего управления тарном, а перед началом следующей гонки неизменно в неменьших подробностях сообщал о привычках и манере вести борьбу каждого из моих противников, о которых, казалось, он знал любую мелочь. Он научил меня распознавать применяемые в ходе состязаний трюки и ловушки соперников и сообщал об их слабых местах и чаще всего используемых маневрах. Так, например, один из наездников имел привычку после прохода его тарна через третье наиболее опасное кольцо резко сбавлять скорость полета птицы, что представляло собой жесткий блок для следующего за ним противника. А другой тарнсмен, выступавший в составе команды синих, иногда непосредственно перед пролетом через кольцо заставлял своего темно-синего тарна вместо складывания крыльев и скольжения сквозь кольцо, наоборот, сбрасывать высоту, а затем двумя мощными ударами крыльев словно вбрасывал себя в обод кольца снизу вверх, что, как правило, вынуждало не готового к подобному маневру наездника команды противника допускать ошибку.
Известность Гладиуса с Коса стала, пожалуй, сравнима лишь со славой Мурмилиуса, выступавшего на игрищах Стадиона Клинков. С начала ен'кара он провел уже сто двадцать боев, неизменно побеждая одного за другим всех своих противников, которых, однако, следуя своей традиции, никогда не убивал, несмотря на требования неистовствующих зрителей. Некоторые из считавшихся непревзойдёнными мастерами по владению мечом, среди которых было немало представителей даже высшей касты, стремились развеять славу таинственною Мурмилиуса, бросали ему вызов и выходили на арену, однако с каждым из этих столь же отчаянных, сколь и самоуверенных храбрецов тот вел себя ещё более жестким образом, нежели с обычными противниками, вынуждая их побегать, защищаясь от него, по арене, а затем, вдоволь натешившись с ними, он в любой выбранный по собственному желанию момент наносил им жесточайший удар в правую руку, часто до конца жизни лишая их возможности держать меч.
С приговоренными же к смертной казни преступниками и представителями низшей касты, сражавшимися за обретение свободы или за деньги, он неизменно вел себя деликатнейшим образом, приобретая тем самым в их лице братьев по оружию. Зрители во время его поединков буквально сходили с ума от его манеры ведения борьбы. Они забрасывали его своими надетыми на шею тонкими золотыми цепочками, и мне при встрече на улице с каким-нибудь обвешанным золотом модником неизменно казалось, что именно это и должен быть таинственный Мурмилиус — человек в высшей степени самоотверженный и скромный, остающийся загадкой для целого города.
Тем временем сеть интриг, сплетаемая Кернусом, все сильнее затягивала под себя горожан. Как-то, сидя в пага-таверне, я услышал речи человека, служившего, как я знал, охранником в доме Кернуса, но сейчас одетого в тунику гончара, заявлявшего, что в нынешние времена Ару в качестве главы городской администрации нужен не представитель касты строителей, а воин, тогда порядок будет сразу восстановлен.
— Но какой именно воин? — поинтересовался сидевший за соседним столом парень, серебряных дел мастер.
— Кернус, — ответил переодетый охранник. — Он и есть настоящий воин.
— Но ведь он работорговец, — заметил один из присутствующих.
— Будучи торговцем, он лучше кого бы то ни было знает дела в городе и нужды его жителей, — ответил охранник. — К тому же он ещё и принадлежит к касте воинов.
— Это на его деньги проводится большинство зрелищ в городе, — добавил погонщик тарларионов.
— Да, на этом месте он будет лучше, чем Хинрабиус, — согласился его сосед по столику.
— Мой билет на состязания, — вступил в разговор сидевший тут же мельник, — десятки раз был оплачен домом Кернуса.
Он имел в виду практику раздачи бесплатных контрамарок с оттиском фамильного герба Кернуса, позволявших их счастливому обладателю попасть на стадион и выдававшихся за воротами работоргового дома всем желающим в количестве одной тысячи контрамарок в день, ради получения которых многие не имеющие возможности приобрести билет занимали очередь ещё накануне с вечера.
— Вот и я говорю, — настаивал переодетый охранник, — что Кернус далеко не самая плохая кандидатура на трон Ара.
К моему немалому удивлению, большинство из сидевших за столами, несомненно, обычных жителей согласно закивали головами.
— Да, это было бы неплохо, — задумчиво произнес серебряных дел мастер, — если бы такой человек, как Кернус, стал главой городской администрации Ара.