— Ты можешь проверить этот узел, — сказала Элизабет.
Я занялся её узлом, а она — моим, и каждый из нас принялся внимательно, шаг за шагом разбирать работу другого.
Узел Элизабет состоял из пятидесяти пяти переплетений. Мой — из пятидесяти семи.
Она вызвалась придумать новый узел с ещё большим количеством петель, но тут мое терпение иссякло, я пригрозил её побить, и она с неохотой отказалась от своей идеи.
— Ты все сделала совершенно правильно, — заметил я, проверив её работу.
После долгих размышлений я пришел к выводу, что от личного узла Элизабет тоже может быть какая-то польза. У нее, например, может появиться в Аре своя комната или сундучок, опечатывать которые она будет своим личным узлом. Она, конечно, могла бы пользоваться и моим, однако, глядя на её творение, я не мог не признать, что её узел для подобных целей подходит больше — он изящнее моего, я бы сказал, женственнее, и полностью соответствует её индивидуальности.
Кроме того, в рабстве у Кернуса любая вещь, которая могла бы принадлежать ей лично или была сделана её руками, представляла для неё особую ценность.
Кроме того, в рабстве у Кернуса любая вещь, которая могла бы принадлежать ей лично или была сделана её руками, представляла для неё особую ценность. Я знал, сколь ревностно многие рабы оберегают чашку или кружку, которую они считают своей собственностью. Так и обладание личным узлом могло оказаться полезным даже в нашей теперешней ситуации. Например, видя на двери её узел, я бы уже знал, что её нет в комнате. Все это, конечно, выглядит довольно тривиально, однако бывают в жизни ситуации, когда значение приобретают вещи и более тривиальные. В конце концов хорошо, что у Элизабет был собственный узел, уже хотя бы потому, что она этого так хотела.
— Каждая девушка, — надменно заявила она, — должна иметь свой личный узел. Раз у тебя есть свой узел, у меня он тоже должен быть.
Перед подобной логикой, хоть она больше напоминала земную, нежели горианскую, оставалось только капитулировать. Даже если она и вызывала легкую досаду.
— Ну, что ж, Куурус, неплохо, — сказала она. — Ты, кажется, завязал мой узел правильно, хотя, пожалуй, несколько неуклюже.
— Главное, что он связан правильно, — недовольно проворчал я.
— Может быть, — пожала она плечами.
— Если уж придираться, — сердито заметил я, — то твоя манера вязать мой узел вообще отдает вычурностью и излишествами.
— Я не вяжу вычурных узлов, — надменно заявила Элизабет. — А то, что ты принял за излишества, это просто аккуратность — обычная женская тщательность и аккуратность, ничего больше.
Я махнул рукой.
— Что поделаешь, если я вяжу твой узел лучше тебя, — добавила она.
— Тебе, кажется, пришлось по душе это занятие, — заметил я.
Она пожала плечами.
— Хочешь, я покажу тебе несколько других узлов? — спросил я.
— Тоже личные узлы?
— Нет, обычные, применяемые горианцами узлы.
— Хочу, — обрадовалась она.
— Тогда принеси пару ремешков для сандалий.
Она быстро вернулась и опустилась рядом со мной на колени. Я расположился на полу скрестив ноги и взял один из ремней.
— Это петля для корзины, — пояснял я, завязывая узел вокруг её руки. — Ее используют для закрепления корзины на крюке седла тарна.
Затем она повторила за мной ещё несколько распространенных на Горе узлов: горианский якорный узел, булавочную петлю, двойную булавочную петлю, скользящий узел строителя и наручный узел строителя.
— Соедини ладони, — сказал я.
Она послушно протянула мне сложенные вместе ладони.
— Так ты говоришь, твои узлы аккуратнее моих? — поинтересовался я.
— Конечно, ведь ты всего-навсего мужчина, — ответила она.
Я накинул ремень на её запястья и одним рывком затянул на них двойной наручный узел.
— Ух ты! — восхищенно воскликнула она, разглядывая связанные запястья. — Как ты быстро его завязал!
Я, конечно, не сказал ей, сколько времени уходит у воинов на тренировки в завязывании этой петли и что большинство из них могут сделать её и затянуть почти мгновенно.
— Не пытайся его развязать, — заметил я в ответ на её тщетные попытки освободить ладони. — Так ты его только затягиваешь.
— Какой интересный узел, — сказала она, разглядывая стягивающие её руки переплетения ремней.
— Как он называется?
— Узел пленения, — ответил я. — Он применяется при связывании рабов и для других подобных целей.
— Я об этой цели догадалась.
Я взял второй ремень и так же быстро завязал его вокруг её лодыжек.
— Тэрл! — воскликнула она.
— Куурус, — напомнил я.
Она попробовала сесть.
— Ты издеваешься надо мной, — рассердилась она.
— Пожалуй, так будет ещё надежнее, — произнес я, словно размышляя вслух, и, развязав ей запястья, тут же снова стянул их у неё за спиной, перевернув её лицом вниз.
— Действительно, такая связка надежнее, — признала она, оставив безуспешные попытки принять сидячее положение.
— Но самое надежное, конечно, вот это, — продолжил я, усаживая её у подножия каменного ложа и набрасывая ей на ошейник цепь, соединенную с вделанным в стену рабским кольцом.
— Полностью с этим согласна, — признала она. — А теперь развяжи меня.
— Я подумаю над этим, — ответил я.