Нелу продали первой за восемь серебряных одному из кредиторов отца — владельцу общественной кухни. Стремясь получить выгоду от покупки, он заставил девочку работать на кухне посудомойкой, где она и прожила год, спя на соломе, скованная цепью. Когда тело Нелы приобрело женские очертания, хозяин взял её в Капасианские бани и сразу же, не торгуясь, получил за неё сумму в четыре золотые и четыре серебряные монеты. Начав работать в одном из бассейнов всего лишь за медную монету, через четыре года Нела стала банной рабыней бассейна Синих Цветов, стоящей один серебряный. И вот спустя несколько дней после нашей первой встречи с Нелой я лежал на толстой махровой подстилке, наслаждаясь массажем и ароматом душистых масел и трав.
— Надеюсь, — продолжала Нела, растирая мое тело несколько энергичнее, чем было необходимо, — Клаудия Тентиус Хинрабия станет рабыней.
Приподняв плечи, я повернул голову и посмотрел на нее:
— Ты не шутишь?
— Нет, — резко бросила Нела. — Пусть её заклеймят и наденут на шею ошейник. Пусть ей придется насильно доставлять удовольствие мужчинам.
— За что ты её так ненавидишь? — поинтересовался я.
— Она свободна, богата, высокого происхождения. Пусть и такие женщины узнают, каково быть закованной. Пусть потанцуют под ударами кнута.
— Ты бы лучше пожалела её, — посоветовал я.
Откинув голову назад, Нела расхохоталась.
— Возможно, она невиновна, — добавил я.
— Однажды она приказала отрезать уши и нос одной из своих рабынь лишь за то, что та уронила зеркало.
— Откуда ты знаешь об этом?
Девушка усмехнулась:
— В Капасианских банях известно обо всем происходящем в Аре, — она пристально посмотрела на меня и повторила: — Надеюсь, её сделают рабыней и продадут в Порт-Кар.
Мне стало ясно, что Нела люто ненавидит эту девицу.
— Хинрабиусов любят в Аре? — спросил я.
— Нет.
— Я увидел, что взгляд девушки устремлен куда-то вверх.
— А что говорят о Казраке?
— Что он был добрым главой городской администрации. Но ведь его больше нет.
Я перевернулся на живот. Девушка вновь начала массировать мою спину. Вдыхая аромат масел, я ощущал тепло её рук.
— Маленькой девочкой, ещё свободной, я видела однажды Марленуса, — неожиданно произнесла Нела.
— Кого? — переспросил я.
— Кого? — переспросил я.
— Марленуса, убара убаров. Один его голос внушал благоговение.
— Возможно, наступит день, когда Марленус вернется в Ар, — сказал я.
— Не говори так, — испугалась Нела. — В Аре сажают на кол и за меньшее.
— Я слышал, он на Валтае, — продолжал я.
— Минус Тентиус Хинрабиус несколько раз посылал на Валтай сотни воинов поймать и убить Марленуса, но они так и не нашли его.
— Почему он хочет убить Марленуса?
— Они боятся его, — ответила Нела. — Боятся, что он снова вернется в Ар.
— Разве такое возможно?
— В наши дни все возможно.
— А ты хотела бы видеть Марленуса снова в Аре? — спросил я.
— Он был, — гордость прозвучала в голосе девушки, убаром убаров.
Ее руки были сильны, но сейчас я почувствовал, что они дрожат.
— Знаешь, что он сказал, когда, лишив хлеба, соли и огня, его прогнали из Ара, приказав под страхом смертной казни никогда не возвращаться сюда? — спросила она.
— Что?
— Даже не знаю, говорить ли тебе…
— Ты, наверное, сама не веришь в это.
— Я могла бы сказать тебе, что я слышала, но будет лучше, если ты не узнаешь об этом.
— Как хочешь, — я услышал в её голосе страх.
— Он сказал: «Я вернусь в Ар».
— А ты хотела бы видеть его на троне? — поинтересовался я.
Она усмехнулась:
— Я местная уроженка. А он — Марленус, настоящий убар убаров Арской Империи!
Я перевернулся, обнял Нелу и поцеловал. Я не стал ей рассказывать о том, что сегодня в полдень видел Марленуса в Аре.
Выходя из бань, я столкнулся со старшим смотрителем, которого видел на улице, когда сражались игрок и винодел. Это был низкорослый человек с коротко подстриженными каштановыми волосами и суровой квадратной физиономией. На его рукаве красовалась зеленая повязка.
— Вижу, теперь вы носите красную одежду воина. Она лучше, чем черная убийцы, — заметил он.
Я не ответил.
— Знаю, при охоте полезна маскировка, — он ухмыльнулся. — Мне понравилось, что вы дали игроку золотой.
— Он не принял его. Сказал, это черное золото.
— Да, это было так, — согласился старший смотритель и повторил: — Это было так.
— Теперь мне нужно достать немного желтого золота.
Я повернулся, чтобы уйти, и услышал:
— Если намереваетесь пообедать где-нибудь поблизости, разрешите мне присоединиться к вам?
Я не возражал.
— Я знаю отличную таверну зеленых. Там неплохие закуски и вина.
— О, я голоден и не прочь выпить, — откликнулся я, — скорее ведите меня в эту таверну.
Таверна, как и Капасианские бани, находилась в двух шагах от стадиона. Называлась она просто «Зеленой таверной». Ее владельцем был плешивый красноносый парень по имени Климус. Рабыни, обслуживающие здесь посетителей, носили зеленые шелка удовольствий, столы, стены и даже занавески также были зелеными. На стенах тут и там пестрели списки рекордов тарнсменов команды, красовались портреты знаменитых наездников-победителей, выступавших за зеленых, висели седла и упряжи чемпионов прошлых лет.
На стенах тут и там пестрели списки рекордов тарнсменов команды, красовались портреты знаменитых наездников-победителей, выступавших за зеленых, висели седла и упряжи чемпионов прошлых лет.
Однако нынешним вечером посетители таверны были в подавленном настроении — ни один из зеленых не вошел в число победителей гонок. Поэтому вместо состязаний в таверне обсуждалось исчезновение дочери главы городской администрации, высказывались предположения о её возможном местонахождении, дискутировалось о том, как же её можно было выкрасть при стольких охранниках. К тому же, когда это все произошло, около Главного Цилиндра не было замечено ни одного тарна, ни одного чужеземца, видели только людей, часто бывающих в цилиндре. В Аре повсюду говорили, что за всем этим скрывается какая-то тайна.