— Пора в седло, — заметил мой неразлучный арбалетчик, и я поспешил к стартовой платформе.
Как мне сейчас не хватало Мипа с его дружеским советом, всегда верным наставлением; Мипа, неизменно провожавшего меня во все предыдущие заезды, проверявшего напоследок крепление тарновой сбруи и напутствовавшего меня добрыми пожеланиями. Мне снова во всех деталях вспомнились его выступление, его победа, его гибель.
Я посмотрел на Менициуса, тот упорно не желал встречаться со мной взглядом.
Я заметил, что ему протянули ещё один нож, какой обычно используют наездники. В правой руке он наготове держал стрекало. На луке седла у него я, к своему немалому удивлению, увидел свернутый в несколько петель хлыстовой нож, который так распространен в Порт-Каре: длинный хлыст, в конечной части которого из единого узла расходятся пять длинных, восемнадцатидюймовых ремней, оканчивающихся в свою очередь четырьмя вделанными в них тонкими, узкими стальными лезвиями. Существует довольно много разновидностей хлыстового ножа, от тех, что имеют на ременных кольцах довольно длинные, дюймов по семь-восемь, обоюдоострые лезвия, до тех, которые оканчиваются заточенными с внутренней стороны крюками, позволяющими атакующему разорвать свою жертву на части. У Менициуса был нож первого типа, с обоюдоострыми лезвиями, способный с двадцати футов перерезать человеку горло.
Я заметил, что таурентины переходят от одного участника соревнований к другому, очевидно передавая им какие-то сообщения. В ответ некоторые наездники выражали яростное возмущение и потрясали вслед таурентинам кулаками.
— Хорошо бы нам не отстать в этих состязаниях, — сказал стоящий у моего стремени арбалетчик.
Я увидел, как таурентин принес Менициусу небольшую, завернутую в шелковую тряпицу коробочку, которую тот нацепил на пояс.
— Смотри, — сказал я своему телохранителю, указывая на растворяющихся среди зрителей вооруженных арбалетами таурентинов.
— Твое дело — гонка, — ответил он. — Об этом мы позаботимся! Там тоже есть наши люди.
Я поднял своего тарна вверх, и он одним мощным движением крыльев переместился с платформы на стартовый насест.
Менициус из Порт-Кара не казался больше неуверенным или испуганным; его лицо приобрело спокойное выражение, а на губах заиграла жестокая улыбка. Он посмотрел на меня и рассмеялся.
Я приготовился к четвертому сигналу судейского гонга. Перед тарнами натянули стартовую заградительную проволоку.
Перед тарнами натянули стартовую заградительную проволоку.
И тут я заметил, что смягчающее удар покрытие убирается подсобными рабочими не только с центрального кольца, но и с расположенных по противоположным концам летного поля, оголяя их металлические острые, как клинок, края, что никогда прежде не делалось на гоночных заездах и применялось только на состязаниях в мастерстве, да и то лишь в тех случаях, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть.
Отовсюду с трибун раздались протестующие крики и брань представителей абсолютно всех групп болельщиков.
Наездники, за исключением меня и Менициуса, обменялись тревожными, недоумевающими взглядами.
— Принеси-ка мне, — обратился я к своему стоящему у края насеста арбалетчику, — из моих принадлежностей там, на разминочной площадке, тачакское бола, веревку для каийлы с набором кайв.
Он рассмеялся.
— А я все ждал, — сказал он, — когда ты поймешь, что это не просто состязания, а война.
Подсобный рабочий тотчас бросил мне на седло увесистый сверток. Я невольно усмехнулся.
— Мы держали все это наготове, — сказал арбалетчик.
К подножию стартового насеста подбежал ещё один человек из команды стальных, одержавший победу на одном из первых заездов.
— Там боевые тарнсмены, — запыхавшись, сообщил он. — Таурентины в полной выкладке. Они собираются у стен стадиона.
Нечто подобное я и ожидал. Именно эти люди и использовались для нападения на караван Хинрабиусов.
— Принеси мне еще, — сказал я, — малый тачакский лук и боевые стрелы народов фургонов, те, с зазубринами на наконечнике.
— Все уже в свертке, — ответил арбалетчик.
— Как вы догадались все предусмотреть? — удивился я.
— Это Мип велел, — пояснил арбалетчик. — Он хорошо понимал, какое тебе предстоит состязание.
Я развернул сверток и осмотрел лук. Он был действительно маленьким, не больше четырех футов длиной и сделан из двух рогов боска, соединенных между собой в наиболее толстой части и укрепленных металлическими, опоясывающими рог в семи местах пластинками и широкими полосками кожи. Тачакский лук по своим характеристикам уступает и длинному луку, и арбалету, однако при действии на коротких дистанциях, особенно при необходимости высокой скорострельности, он представляет собой грозное оружие. Его небольшие размеры позволяют пользоваться им на ходу, из седла, в чем проявляется его преимущество перед более мощным, однако не допускающим свободы действий в обращении длинным луком. В отличие же от арбалета малый лук не требует столь значительных затрат времени на подготовку к стрельбе, поэтому скорострельность его весьма высока. Тачакский воин, например, способен на полном скаку выпустить по мишени одну за другой двадцать стрел всего за какую-нибудь минуту.