Другой тип секретных замков, уберечься от которых подчас оказывается невозможно, — колодезный.
Другой тип секретных замков, уберечься от которых подчас оказывается невозможно, — колодезный. При попытке открыть их несведущим человеком пол под злоумышленником проваливается, и он падает в колодец, на дне которого либо укреплены лезвия ножей, либо помещен голодный слин или водяной тарларион. В иных случаях колодец представляет собой глубокую камеру с абсолютно гладкими стенами, из которой злоумышленник впоследствии может быть извлечен и подвергнут пыткам. Такие замки с секретом в связи с требуемыми для них сложными приспособлениями или устройствами устанавливаются чаще всего в дверях наиболее важных помещений цилиндров.
Наконец, следует упомянуть о категорическом запрете ключевых дел мастерам изготавливать и хранить лишние экземпляры ключей. В отведенных для меня комнатах в доме Кернуса замок отсутствовал. Обе задвижки, конечно, надежно запирали дверь, но их можно было использовать, только когда кто-либо находился внутри. Тот факт, что внешние запоры на моих дверях отсутствовали, едва ли можно было объяснить случайностью.
Я решил, что настаивать на замке было бы неразумно. Подобное требование могло быть сочтено назойливым или возбудить ненужное внимание к подозрительной скрытности человека, которому в этом доме платили золотом за использование его умения обращаться с оружием. Кроме того, оно могло навести на мысль, что я не тот, за кого себя выдаю. К тому же я был уверен, что замок по приказу хозяина дома устанавливал бы один из его мастеров, и Кернус, несомненно, вопреки указу имел бы второй ключ.
Поэтому мне пришлось самому принять кое-какие меры предосторожности. После тщательного осмотра я обнаружил в двери помимо обычной скважины для продевания ведущего от щеколды шнурка ещё одно маленькое отверстие, проделанное несколько ниже защелки, очевидно, тем, кто занимал мою комнату до меня.
— Здесь можно сделать сложный узел, — сказал я Элизабет, показывая ей обнаруженное мной отверстие.
— А что это такое? — спросила она.
— Сейчас увидишь.
Я осмотрел комнату. Здесь находились несколько сундуков, включая один обшитый железом, с тяжелым массивным замком, и пара располагавшихся у стены шкафов с тарелками, чашками и несколькими бутылками с нагой и ка-ла-на.
— Что ты ищешь? — спросила Элизабет.
— Шнурок или веревку, — ответил я, — что попадется.
Мы принялись копаться в одном из сундуков, и почти тотчас Элизабет наткнулась на десяток ремешков для сандалий.
— Это подойдет? — поинтересовалась она.
— Это то, что нужно, — ответил я и взял у неё пару ремешков.
Она опустилась на колени и принялась наблюдать, как я, усевшись у двери, осторожно приложил к ней один из ремешков и лезвием меча сделал на нем несколько надрезов. Таким образом, у меня получился кусок отличной ворсистой веревки. Затем я накинул веревочную петлю на защелку щеколды и протянул оба конца веревки через маленькое отверстие так, чтобы они свисали с наружной части двери. После этого я закрыл дверь и сказал:
— А теперь представь, что я завяжу узел на этих концах веревки. Что получится?
Элизабет посмотрела на меня.
— Защелка будет привязана так, что её нельзя будет поднять, — ответила она.
Я улыбнулся. В сообразительности ей не откажешь. Сделав на веревке, накинутой изнутри на защелку, узел достаточно большой, чтобы он не проходил в отверстие, я закрепил бы защелку.
— Но кто-нибудь может развязать узел и войти в комнату, — заметила она.
— Конечно, — согласился я, наблюдая за выражением её лица.
— Конечно, — согласился я, наблюдая за выражением её лица.
Она взглянула на меня с легким удивлением, и вдруг на её губах заиграла улыбка и она захлопала в ладоши от своей догадки.
— Это просто великолепно! — рассмеялась она.
Нет, она действительно была одной из самых сообразительных девушек, которых я знал. Ей, уроженке Земли, вне всякого сомнения, никогда не приходилось слышать о подобной уловке, и тем не менее она по малейшему намеку тотчас разгадала её смысл.
— Смотри, — сказал я и начал завязывать узел, который наверняка должен был показаться ей невероятно сложным. — Этот узел содержит только пятьдесят семь переплетений, — пояснял я ей по ходу дела. — Я изобрел его сам, хотя никогда не думал, что он мне сможет понадобиться. Этим уловкам меня много лет назад обучил Андреас из касты певцов из Тора. В этом городе подобные приемы для защиты жилища довольно распространены. Так вот, его узел состоял из шестидесяти двух переплетений веревки, а узел одного из его братьев — даже из ста четырех, что, как я помню, Андреас считал явным излишеством.
— И при этом у него всегда получался один и тот же узел? — спросила Элизабет.
— Да, — сказал я, — у каждого жителя свой индивидуальный узел, отличающийся от других так же, как и его подпись, и имеющий при этом свой секрет. Только владеющий этим секретом способен повторить хитросплетения узла, но, что более важно, только он может определить, пытался ли кто-нибудь распутать его узел или нет.
— Значит, развязать узел может каждый? — спросила Элизабет.