— Так, теперь тишина, — Этерлен сразу стал серьезен. — Всем молчать, молчать!
Он уселся верхом на стул и начал:
— Александр Кеннет Мьюз, в каких отношениях вы состоите с Всеславом Батицким, кадетом Академии Имперской Службы Безопасности?
— Всеслав — сын моей двоюродной сестры Сары Инги Батицкой, в девичестве Свенсон.
— Когда Всеслав появился на Авроре?
— Больше месяца назад, точнее припомнить не могу.
— Вспоминайте.
Лицо Мьюза исказила мука. Он тяжело вздохнул и резко, неестественно дернул головой.
— Сорок два дня тому назад.
— Какова была цель прибытия Всеслава Батицкого?
— Он собирался расправиться с несколькими известными на Авроре предпринимателями, занятыми в сфере конвойно-транспортных операций.
— С какой целью?
Мьюз промолчал. Хикки видел, как подергивается его щека: террорист изо всех сил пытался найти ответ на заданный ему вопрос, но это было не в его силах.
«Код? — подумал Хикки. — Нет, это невозможно, Пол пробился бы. Он и в самом деле не знает, какого черта пацан решил мочить всю эту публику».
— Расправиться — значит убить?
— Да, это так.
— Почему вы согласились помогать Батицкому в этом деле?
— Я не соглашался. Он принудил меня силой оружия. Он завладел оружием своей семьи и заставил меня предоставить ему транспорт и финансовую поддержку.
— Батицкий покидал Аврору?
— Один раз.
Его не было пятеро суток. Потом он вернулся, и все началось снова.
— Родители Батицкого знали, чем он тут занимается?
— Нет, не знали.
— Кто сопровождал Всеслава на Авроре?
— Высокая девушка, двадцать два-двадцать три года, зовут Роми. Фамилия мне не известна. Они жили у родителей Батицкого.
— Каково было психическое состояние Всеслава Батицкого после прибытия на Аврору?
— После отчисления из Академии он получил психотравму, но с отчислением она связана не была. Подробности мне не известны. Он был очень скрытен, и даже родители не могли сказать, что же с ним произошло.
Хикки нахмурился. Психотравма! Кадет был отчислен… почему отчислен? Какая психотравма, не связанная с отчислением, могла заставить пацана схватиться за оружие?!
Ему хотелось скорее включить свой терминал, но допрос следовало довести до конца — и ни в коем случае не мешать Этерлену.
— Где сейчас находятся Батицкий и Роми?
Молчание. Мьюз задергался, из его глаз вдруг брызнули слезы, и голова допрашиваемого безвольно упала на грудь. Этерлен шумно выдохнул и, пошатываясь, встал на ноги.
— Хик, — сказал он, — мне нужно полежать. Просмотри все, что можно найти на этого гада Батицкого. Слабак он, этот Мьюз. Но… он действительно не знает.
Лоссберг помог Этерлену доковылять до стоявшего в холле дивана и повернулся к Хикки:
— Где твой терминал?
— Идемте вниз, — устало сказал Хикки.
— Он жив? — произнесла Леа, с ужасом рассматривая бесчувственного Мьюза.
— Он придет в себя часа через три, может, больше. Я не поручусь за его психическое здоровье. Некоторые люди плохо переносят такую «промывку».
Спустившись в кухню, Лоссберг раскупорил бутылку «Крови» из своих личных запасов и запек в печке бутерброды с ветчиной. Хикки не отрываясь выпил почти целый стакан немного сладковатого напитка — Леа смотрела на него с ужасом — и принялся за работу. Войдя в закрытые сети Конторы, он нашел том «Академия» и принялся шарить по отметкам кадровой службы. Отчисленного в этом году кадета Всеслава Батицкого он нашел сразу.
В личном деле парня не обнаружилось никаких записей, свидетельствовавших о его служебной непригодности. Проступков, могущих послужить основанием для отчисления, тоже не было, тем более что кадет Батицкий был отчислен с почетом и правом поступления на старшие курсы любого высшего учебного заведения Империи, включая Академии ВКС и Планетарно-Десантных Сил.
Хикки недоуменно почесался и начал поиск снова. Вскоре ему все стало ясно. В графе «агрессивность», одной из самых важных при оценке будущего офицера СБ, стояла восьмерка.
— Лосси, — сказал он, придвигая к себе тарелку с бутербродами, — какая «злобность» была у тебя на выпуске?
— Двадцать четыре, — мрачно отозвался генерал. — Самая веселая на курсе.
— А у меня — двадцать, — хмыкнул Хикки.
— Ты к чему это?
— К тому, что нашему клиенту после девятого курса поставили восьмерку. С таким темпераментом ему надо не в Контору, а в монастырь Святого Лаврентия.
— И что, из-за этого его отчислили?
— Разумеется… так, теперь полюбуемся на его дальнейшую личную жизнь.
— И что, из-за этого его отчислили?
— Разумеется… так, теперь полюбуемся на его дальнейшую личную жизнь. Ты слышал, что даже после увольнения любого, кто был связан с нашим заведением, «ведут» еще в течение трех лет? Сейчас будем рыться в досье: может, оно расскажет нам про его таинственную «психотравму».
Закончив читать, Хикки некоторое время задумчиво посасывал сигару, а потом налил себе еще виски. По его виду Лоссберг понял, что с парнем случилось что-то достаточно серьезное.
— Что ты там нашел? — спросил он. — Разверни ко мне дисплей.
— Я прочитаю вслух, — сказал Хикки. — Итак… «При переходе с Краба на Аврору корвет типа «Каспер», принадлежащий компании «Золкин Спейстранс Корп», вследствие ошибки штурмана не смог выйти в точку рандеву с коммерческим конвоем в составе…» Так, это не интересно, вот, слушайте: «…корвет был атакован пиратским броненосцем типа «Огар» корварского производства. По свидетельству капитана Романы Ренье и экс-кадета Батицкого — единственных, кто сумел выжить после нападения, большинство членов экипажа покончили с собой, осознав бесполезность сопротивления. По ее словам, капитан Ренье застрелила всех остальных пассажиров, так как все они высказали пожелание умереть раньше, чем призовая партия взойдет на борт. В дальнейшем Ренье и Батицкий сумели оказать призовой партии посильное сопротивление и спрятаться в верхнем радарном гнезде. Менее чем через час после нападения они были сняты с корвета «Каспер» экипажем росского патрульного линкора. Броненосец типа «Огар» покинул район атаки и сумел уйти от преследования».