Сэмми Кришталь перекрестился, помянул Пречистую Мадонну и распорядился врубить башню дальней связи. Форт ответил ему не сразу, сперва произошел незримый обмен позывными. Только потом, узнав своих, вахтенные связисты Бриггса, отупевшие от многочасового преферанса, вывели на Кришталя службу наблюдения.
Лицо полковника посерело.
— «Трэйсер» прошел на восемь «иксов» дальше, — прошептал он, — зато по его курсу промчались лидданы.
— «Трэйсер» прошел на восемь «иксов» дальше, — прошептал он, — зато по его курсу промчались лидданы. Семь единиц, дьявол им в душу.
Лоссберг считал быстрее, чем штурман.
— Не тормозить, — распорядился он. — По игреку — правый двенадцать градусов. Я сейчас переоденусь и буду в рубке. Объяви тревогу: через десять-пятнадцать минут мы их увидим.
Хикки понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что произошло. Сообразив, он разъяснил ситуацию Этерлену. Фрегат Кирпатрика почему-то шел не тем курсом, которым следовало бы, направляясь на Килборн. Возможно, он хотел кого-то запутать или уже чуял, что по его следу хищно крадутся лидданские «коллеги», мечтающие устроить ему баню. Кришталь же, абсолютно верно высчитавший точку рандеву, на сей раз попал пальцем в небо; один лишь Лоссберг, склонный к принятию нетрадиционных решений, моментально раскусил хитрость их подопечного и понял, на сколько они удалились от действительного места встречи.
Ревущий моторами «Циклоп» часто затрясся от «выстрелов» разворачивающих его эволюционников. Автоматике нельзя было ошибаться, на сверхсвете с тягой не шутят: стоит хоть чуть-чуть переусердствовать, и поворачивающую махину мгновенно разнесут боковые гравитационные векторы — и пыли не останется!
Хикки попал в рубку раньше комдива. Корабль уже шел по прямой, лишь изменившиеся показания приборов свидетельствовали о рискованном вираже. Пилоты хмуро приветствовали гостей. Этерлен занял складное креслице под переборкой, а Хикки встал за спинками пилотских кресел. Впервые за прошедшие шесть лет он надел черный полковничий мундир и пилотку с золотым шнуром, который то и дело колотил его по носу: на «бортах» почему-то никогда не носили фуражек. Пилотки Хикки ненавидел с детства, но нарушать традицию не хотел.
— К атаке! — Лоссберг, одетый теперь в синий боевой комбинезон, появился в рубке беззвучно, как змея.
Первый пилот поспешно освободил ему свое место. Генерал плюхнулся в кресло, острым взглядом впился в экраны дальнего обнаружения.
— У нас минут пять, — сказал он Хикки. — Ты присядь куда-нибудь, а то как швырнет — костей не соберешь.
— Ну, Каспарчик на нас не бросится, — фыркнул Хикки, занимая свободное кресло вспомогательного оператора.
— Я не о нем.
В главной штурманской рубке Симеон Кришталь нервно стиснул пальцами холодную рукоять меча и вспомнил о прокушенном языке. Шесть лет назад он получил свое первое и пока единственное ранение, едва не отъев себе кончик языка: в бою корабль здорово дернуло, а зубы у него всегда отличались крысиной остротой. Экраны были пусты, однако Кришталь знал, что Лоссберг не может ошибаться.
— Дайте мне лоцию, — приказал он старшему штурману. — Прямо по курсу… Что у нас там? Кажется, мы болтаемся в районе рискованного звездоплавания?
Прямо по курсу находились два пересекающихся гравитационных поля. Такие явления встречаются в космосе довольно часто, и уже не одно поколение астрофизиков пыталось придумать им какое-то разумное объяснение, но ни у кого не получалось. В древние времена, когда корварцы, а за ними лидданы осваивали Бездну на примитивных досветовых звездолетах, эти коварные «ямы» поглотили немало невинных душ… Кришталь смотрел на многоцветные графики, указывающие интенсивность разнонаправленных векторов, и думал о том, что там, где, невидимые глазу, сходятся в вечном поединке две чудовищные гравитационные «медузы», там неизбежно должен крутиться настоящий водоворот из всяческого мусора, затянутого ими за миллионы лет.
— Худо дело, — вздохнул старший штурман. — Здесь надо тормозить, иначе разлетимся.
— Не дрейфь, — ответил Кришталь. — Босс знает, где что лежит. Приготовь мне экстраполяцию «на пробой», с ускорением. Раз босс прет как на параде, значит, он не даст нам разлететься в клочья: даже в этом, будь он проклят, тумане…
Он вытащил меч из ножен, попробовал пальцем остроту узкого золоченого клинка и, довольный, положил его перед собой на пульт.
— Вот они, песьи дети, — обрадовался Лоссберг, глядя, как по дисплею побежали шустрые ряды цифр.
Пару секунд спустя левый сектор обзорного экрана высветил «картинку». Генерал сразу помрачнел.
— Четыре — лидданские крейсеры типа «Энке», еще два — эскортные фрегаты «Варх», а вот эта стрекоза… Дьявол меня раздери, она может потрепать мне нервы!
Лидданские крейсеры были похожи на несколько заостренных сарделек, слепленных бок о бок в процессе заморозки. Для «Циклопа» они были не опаснее, чем макака с кирпичом. Фрегаты — сложные дискообразные сооружения с целым лесом надстроек — были куда более серьезным противником, но Лоссберга они, судя по всему, не волновали. Его взгляд был прикован к изящному серо-зеленому сооружению, действительно напоминавшему стрекозу. Этот корабль был значительно крупнее лидданских машин и походил на них не более, чем рысь на черепаху.