Тяжелая калитка оказалась незаперта. Хикки прошел по узкой — только чтоб проехал автомобиль — аллейке и остановился перед дверями особняка. Каждую секунду он ожидал выстрела в спину или, лучше того, в голову, но все было тихо. Позади нервно задышал сержант.
— Успокойся, — сказал ему Хикки. — И убери руку с оружия. Когда оно понадобится, я все равно успею раньше.
Он придавил скрытую в стене клавишу звонка и прислушался. В доме было все так же тихо. Спустя полминуты он услышал шаркающие шаги; клацнул дверной замок. На пороге стояла некрасивая худая девушка в темном платье.
— Служба Безопасности, — Хикки сунул свое удостоверение прямо ей в лицо и профессионально, плечом, отеснил девушку в холл. — Хозяева дома? Всеслав? Где Всеслав?
Горничная явно опешила.
— Но… — залепетала она, — в доме никого нет, я одна. А Всеслав уехал, он уже очень давно уехал.
Хикки махнул рукой мявшемуся под боком сержанту:
— Зови наших и осматривайте дом. Живо! Когда уехал Всеслав? — повернулся он к горничной.
— По-моему, неделю назад, — пробормотала девушка, бледнея, — а может быть, и больше. Я не могу сказать вам точно, я просто не помню…
Идиотка, понял Хикки. Тупое животное, неспособное на какую-либо другую работу. Папаша, наверное, был пират, моторист по профессии, а вдобавок еще и нарк со стажем. Он уже видел подобное. Вздохнув, Хикки повторил вопрос как можно более внятно:
— Пожалуйста, постарайся вспомнить: когда уехал мастер Всеслав?
Горничная нахмурила лоб.
— Ну… ну, точно больше чем неделя, мастер. С ним еще была девушка, высокая такая, кажется, она была старше мастера Всеслава, и все такое. Они жили у нас совсем недолго, а потом уехали, и все…
«Вот ведь черт, — подумал Хикки. — Такую не то что допрашивать, ее и к присяге не приведешь, это же «Дрова».
— Такую не то что допрашивать, ее и к присяге не приведешь, это же «Дрова». Ни один судья не зачтет ее показания».
За неполные четверть часа Этерлен с копами перевернули весь дом, но горничная, кажется, не соврала. В особняке не было никого, кроме нее. Страшно матерясь, Этерлен вызвал Малич и доложил, что у Батицких никого нет. Оставив горничную сидеть в холле (бедняга от переживаний впала в состояние ступора), они вернулись на улицу.
— Вы будете дежурить здесь, — приказал Этерлен полицейским. — Свяжитесь с дивизионным комиссаром Малич, она передаст вам необходимые указания. Учтите: если появится мальчишка Батицкий, даже и не пытайтесь брать его самостоятельно, он передушит вас голыми руками.
— Как это? — не понял унтер. — Как передушит?
— Как ему будет удобнее. Парень — кадет-старшекурсник Академии СБ. Ясно вам? Если он появится — сразу общая тревога и вызывайте комиссара. Это дело ведет она.
— Ну что, куда теперь? — спросил Хикки, вновь устраиваясь в кресле наблюдателя.
— Туда, где Леа: в офис этого Мьюза. Сейчас я свяжусь с ней…
От слов Леа у Этерлена зашевелились волосы. Он подключил свою радиостанцию к внутренней сети, и все услышали ее задыхающийся голос:
— …да, он позвонил в офис, и чертова секретарша выпалила, что здесь копы. В общем, сейчас мы в порту. Эта сволочь прорвалась на борт готовящейся к старту «Газели» и взяла заложников…
— Чей это корабль? — взревел Этерлен, делая знаки Лоссбергу, который и без него уже понял, что надо разворачиваться к космопорту.
— Субрейдер принадлежит крупному промышленнику с Пангеи. На борту экипаж и семья хозяина — жена и трое дочерей. Экипаж он вроде запер где-то внизу, а женщина и девочки у него в центральной ходовой рубке. Он угрожает открыть огонь по портовым строениям. Сейчас тут проводят эвакуацию.
— А он сможет? — вмешался Хикки.
— Да, вы выяснили, он служил в армии?
— Нет, он цивильный. Мы тоже думаем, что насчет огня это блеф. Но у него старый «хенклир» и корварский «дарт», а еще какая-то сумка: он говорит, что там взрывчатка.
— Чего он хочет, этот гад?
— Требует, чтобы его выпустили, иначе он начнет расстреливать заложников.
Ох черт, вздохнул Хикки. Вот это сейчас начнется! В Портленде уже лет сорок не было ни одного настоящего теракта. Вся префектура, наверное, стоит на ушах от ужаса. Начнет расстреливать заложников! Боже!.. Хикки представил себе несчастную, полностью деморализованную женщину, которой обещают убить ее дочерей, и содрогнулся. Империя никогда не соглашалась на условия террористов…
— Наша группа «Антитеррор» уже здесь, но они совершенно растеряны и не знают, что делать. Может быть, вы что-то подскажете?
— Этот «Антитеррор» никогда в жизни не был на деле, — вполголоса бросил Хикки. — Пол, это кошмар. Вот теперь мы влипли.
Через несколько минут Лоссберг посадил катер в одном из коммерческих закоулков порта. На черной пятке стартовой мишени застыло узкое стометровое тело субрейдера типа «Газель». Такие корабли очень редко попадали в частные руки, и стоили они бешеных денег. Благодаря своей огромной скорости стратегический разведчик мог ходить без всяких конвоев: ни один пиратский корабль не был способен его достать, особенно если опытный пилот гнал «Газель» своеобразным противоракетным зигзагом.
Из находившейся рядом с кораблем башни управления полиция спешно удаляла всех людей. Посмотрев на это сверху, Хикки недовольно поджал губы: делать дурням нечего. Из ходовой можно бить только носовой батареей, а нос «Газели», к счастью, смотрел в сторону океана. Как он развернет корабль, стоящий на пятке? Для этого его нужно поднять! Хикки хорошо знал, что такое атмосферный маневр, и понимал, что человек, не обладающий высочайшей пилотской квалификацией, субрейдер не то что не повернет, а даже и не поднимет на месте.