Хикки и генерал ушли тем же путем, что и пришли. Их некому было преследовать. Спокойно спустившись по лестнице вниз, пробрались через разлом в заборе и заняли места в катере. Лоссберг тотчас же задраил люк и поднял машину в воздух. Несколько секунд спустя, когда Хикки вышел из боевого транса, черный разведчик мчался на высоте, недоступной гражданским или полицейским машинам.
— Профессионально, — оценил Этерлен.
В кабине слабо пахло нагретым металлом. Хикки посмотрел на индикатор своего излучателя и увидел, что израсходовал почти весь четырехсотзарядный магазин.
«Странно, — подумал он, — мне почему-то казалось, что я стрелял короткими очередями».
— И что теперь? — негромко спросил Лоссберг, не проронивший до этого ни слова.
— Ждать, — коротко ответил Этерлен. — Теперь только ждать. Я думаю, больше на нас никто не нападет.
Хикки коротко вздохнул.
«Или да, или нет, — сказал он себе. — То есть или совсем да, или совсем нет… Это станет ясно завтра же утром».
Глава 11
Нет, я не знаю, что делать.
Этерлен облокотился на деревянные перила веранды и покачал кружкой с остывшим кофе.
— Да пропади оно все, — махнул рукой Хикки. — Давай собираться.
— Если что, — задумчиво проговорил Этерлен, — я сразу же выйду прямо на Деда. Мне надоело это представление, надо с ним заканчивать. Еще два-три дня, и он, я уверен, сам на нас выйдет. Но тогда нам уже будет не до смеха.
Он только что закончил разговор с Малич. Комиссар просила встречи у «Чико», намекая на какие-то очень важные новости, о которых можно говорить только с глазу на глаз.
А Хикки ранним утром беседовал с Ирэн. Его жена подключила к делу одного из самых известных стоунвудских адвокатов, и тот, уже соображая, что к чему, твердо порекомендовал ему сдаться полиции. Адвокат клятвенно заверял Ирэн, что в камере Хикки проведет максимум сутки, а потом будет отпущен под залог. Вздохнув, Хикки подумал, что сутки он в камере продержится.
Вздохнув, Хикки подумал, что сутки он в камере продержится. Для кого-то это, конечно, закончится травмами и всякими неприятностями, но убить себя он не даст.
Этерлен резко возражал против такого решения. Во-первых, говорил он, офицер Конторы ни при каких обстоятельствах не может быть арестован цивильными правоохранительными силами, а во-вторых, ему почему-то очень не нравилась фигура начальника портлендской полиции Ноэля Циммермана.
В ответ Хикки только вздыхал. Заблокированная прокуратурой компания несла колоссальные убытки. Ирэн, и без того подавленной и несчастной, пришлось отказаться от всех контрактов и начать выплаты неустоек. В бюджете «Махтхольф Трансэкшн» стремительно росла дыра.
Лоссберг поднял катер за несколько минут до рандеву. Его расчет оказался правильным — они приземлились одновременно с коптером комиссара. Леа была не одна — в кабине коптера маячил профиль молодого пилота. Этерлен нехорошо прищурился, но сказать ничего не сказал. Этим утром он вообще не отличался разговорчивостью.
— Вы смотрели сети? — поинтересовалась Леа у Хикки, едва выбравшись из своей машины.
— Смотрел, — кивнул тот, гадая, почему ее волнует именно этот вопрос.
Его немного беспокоило другое: ни один канал не сообщил о смерти Ника, и это было по меньшей мере странно. Он уже думал об этом, но не стал говорить на эту тему с Этерленом. Того, похоже, вообще мало что интересовало.
— Вы слышали, что о вас говорят?
— Слышал, будь оно все проклято!.. Вы думаете, будет что-то еще? У меня и так ощущение полного рта помоев. Что, Циммерман придумал для меня какие-то новые радости?
— Больше не будет никаких радостей. Циммерман хочет вас видеть.
Этерлен зашевелился. По его оскалу Хикки догадался, что сейчас произойдет что-то не слишком приятное для комиссара. Он не ошибся.
— Не будете ли вы так любезны, — слащаво проговорил Этерлен, — объяснить нам, каким образом этот субъект мог узнать о наших с вами контактах? А то мне что-то непонятно, с каких таких чертей шеф полиции передает свои сообщения через вас, а не через своих, э-э-э, родственничков из дорожного патруля?
— Все очень просто, — на секунду Леа дрогнула, но тут же вернула свое обычное хладнокровие, — к нему пришел Шанцев… Пришел и предъявил что-то вроде ультиматума. Но это, наверное, еще не все. Я видела Циммермана сегодня в семь утра, он вызвал меня прямо к себе домой. Он находится в состоянии шока, мне кажется, что его напугали так, как не пугали никогда в жизни.
— Вы хотите сказать, что его испугал этот истеричный банкир? Чем, позвольте полюбопытствовать? Спустил перед ним штанишки?
— Пол, — вмешался Хикки, видя обиду на лице женщины, — прекрати. Ты все усложняешь. А вы, мэм комиссар, прекратите говорить загадками. Что там с Циммерманом, о чем вы нам тут голосите? Кто его напугал?
— Вряд ли он испугался Шанцева. Хотя… я думала и над этим. Шанцев совещался с людьми из «ИТ», и они, по-моему, приняли какое-то решение. Не исключено, что для Циммермана оно может быть очень неприятным. Тем более, — Леа чуть понизила голос, — сегодня утром.
— Ах, сегодня утром, — понимающе закивал генерал. — Ну, сегодня утром, оно конечно, как же. Куда ж тут деваться — утро, понимаешь ли. А шеф Циммерман в курсе того, что он не имеет права задерживать — я уж не говорю об аресте — офицера Службы Безопасности без санкции как минимум планетарной резидентуры?