— Не, тут вроде ничего.
Порывшись в нем, он разочарованно сплюнул.
— Не, тут вроде ничего.
— А ты документы смотрел? — вдруг спросил капитан.
— А, да смотрел. Этот, — носок ботинка несильно ткнул Хикки, — какой-то Махтхольф, а тот вообще не поймешь кто. У него совсем ничего нет. Придет в себя, расскажет.
— Так, а ну, вставай, — капитан наклонился над Хикки и врезал ему ботинком по скуле. От боли Хикки едва не потерял сознание, но все же удержал контроль.
«Спокойно, — сказал он себе. — Главное, не делать резких движений. Их шестеро, у них «тайлеры», и они наверняка стреляют сразу в башку. Башку, как говорил Лосси, лучше поберечь. Второй не будет».
Едва Хикки поднялся на ноги, как его согнул удар в живот. В принципе, ему было уже не очень больно — стали работать давние, накрепко вбитые в подсознание блокировки, «замораживающие» кору, — но он все же согнулся, как и ожидалось. Сгибаясь, Хикки заметил какое-то шевеление в салоне своей машины.
Дальше ему стало уже не больно — весело. Как Лоссберг выбрался с заднего сиденья двухдверного купе, он так и не понял. Факт тот, что перед обалделыми рожами двух юных офицеров вдруг выросла фигура имперского генерала ВКС с кучей орденов на груди и с золоченым мечом в руке. Фехтованию во всех Академиях учили крепко, но Лосси держал меч совсем не так, как следовало бы; его правая рука была поднята на уровень уха, и длинный, почти метровый клинок, который так мешал при ходьбе, смотрел сейчас точно в переносицу бравого капитана. Можно было не сомневаться, что уроки настоятеля Яара не пропали втуне. Лоссберг готовился проткнуть череп полицейского, как гнилую тыкву, И Хикки знал, что он это сделает.
Если его не остановить.
Наверное, для полицейских Лосси выглядел настоящим демоном. Хикки плохо видел его лицо, но догадывался, что сейчас оно точно такое же, как в те секунды, когда он кладет ладонь на панель управления носовой батареей своего линкора и отдает команду «К атаке!». Ветер рвал густое облако чуть тронутых сединой волос; еще ни разу противник не видел его лица в атаке — сейчас легион-генерал Лоссберг был ужасен.
Хикки понимал, что жить обоим офицерам осталось три, ну, может быть, пять секунд. Удар, меч назад — второй, скорее всего, будет не колющим, а сверху вниз, наискосок, — и развалит лейтенанта до пояса. Прежде чем окончательно разогнуться, Хикки пошарил у себя под ногами и выпрямился уже с хриплым криком:
— Имперская Служба Безопасности!!!
Он видел, как опали напряженные плечи Лоссберга. Но меч почти не сдвинулся, по-прежнему целясь меж белых от страха глаз капитана. Хикки встал в свете фар вездехода, держа в ладони свое удостоверение. Из штанины лейтенанта потекла тоненькая струйка. Неуловимо-стремительным движением Лоссберг вонзил меч в ножны и захохотал, грубо, как десантный унтер, и так громко, что его слышали, наверное, и на побережье.
— Зря ты не дал мне его проткнуть, — заявил он, успокоившись. — Знаешь, у меня сегодня дурное настроение.
— Погоди, Лосси, — перебил его Хикки и заорал на окаменевших полицейских: — Что вы стоите, как два гондона? Вы знаете, кто там валяется? А? Не знаете? Там валяется легион-генерал СБ из Второго Управления! Вы уже чуете, как пахнет каторга?!
Однако отливать Этерлена не понадобилось. Он очухался своим ходом и молча, как боевой пес, кинулся в атаку. Его палец коротко вошел в подвздошную область капитана, и тот без стона повалился лицом вниз.
Его палец коротко вошел в подвздошную область капитана, и тот без стона повалился лицом вниз. Лейтенант шатнулся в сторону, железная ладонь генерала попала немного не туда — он вскрикнул, схватился за сломанный нос и осел на корточки. Этерлен молча ударил его ногой в лицо…
— Вот это цирк, мама моя родная, — тихо сказал кто-то сзади.
Полицейские понимали, что жестокое избиение было для них наименее болезненным вариантом. Не было в Империи суда, который квалифицировал бы их действия иначе, как нападение на высших офицеров Службы Безопасности при исполнении оными служебных обязанностей. Десять лет на рудниках выдерживали далеко не все, а учитывая возможное введение военного положения, дело могло закончиться и газовой камерой…
Этерлен порылся в карманах, достал аптечку и сунул в рот пару пилюль.
— Чем это меня так приварили? — спросил он у Хикки.
— Рукояткой моего «морга», — ответил тот.
— Их счастье, что у меня с детства крепкий череп… Где наше оружие, ублюдки? И учтите, имел я вас во все дыры, если хоть кто-то раскроет свой поганый ротик, я заткну ему его навеки. Поняли? Поехали, Хикки, поехали отсюда…
— Вот и говори после этого, что меч — не оружие, — хмыкнул Махтхольф, усаживаясь в машину. — Если бы я не подобрал с земли «корки», Лосси нашинковал бы эту публику, что мой повар.
— Лосси, между прочим — Горный Мастер, — сумрачно сказал Этерлен. — Он порубил бы их всех, и никакие бластеры не помогли бы.
— У тебя была стажировка на Россе? — удивился Хикки, глядя на Лоссберга через салонное зеркало.
— Была, — спокойно ответил тот. — Почти полтора года. Я натаскивал их по спецтактике тяжелых соединений, а они размешивали мне мозги, чтобы меньше тараканов там бегало. Только я не Горный, я так… младший. Это еще когда я капитаном защитил докторскую по спецтактике, наши академики решили, что таким кадрам за штурвалом не место. Еле я от них вырвался.