Он разинул страшную пасть и склонил голову набок. В шерсть зверя набился песок. Он смотрел мне в глаза. Затем он вытянул гигантскую лапу и показал в сторону страны дюн.
— Бежим! — крикнул Хассан.
Мы выскочили из траншеи, стараясь держаться подальше от чудовища. Ветер валил с ног как нас, так и его, но зверь не делал попыток приблизиться. Он смотрел на меня и указывал в сторону страны дюн.
— Вода, — сказал Хассан. — Вода!
Он встал на бортик траншеи, прикрывая меня своим телом. Я медленно спустился на дно и, словно вызывая зверя на атаку, поднял бурдюки с водой. Хассан принял груз, дождался, пока я вылезу наверх, после чего мы стали медленно отступать, стараясь не поворачиваться к зверю спиной. Вокруг бушевали песок и ветер. Чудовище не шевелилось и не сводило с меня глаз. Огромная лапа указывала в сторону страны дюн.
Мы с Хассаном, спотыкаясь, побежали в пустыню. На какое-то мгновение я потерял друга из виду, затем он появился в ярде впереди меня. Хассан бежал, глубоко увязая в песке. Я старался не отставать. Зверь нас не преследовал.
Глава 20. КУРИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В СТРАНУ ДЮН. Я ИДУ СЛЕДОМ
— Он здесь, — сказал Хассан. — Но я не советую к нему приближаться.
— Он мог бы убить нас в траншее, — заметил я. — И не убил.
Буря прекратилась так же неожиданно, как и началась. Она продолжалась чуть больше суток. Ландшафт полностью изменился, однако мы без труда нашли нашу траншею. Продолжать путь в бурю мы не смогли. Менее чем через пасанг ветер свалил нас с ног, и мы прижались к песку, прикрывая головы бурдюками с водой. Потом все затихло.
— Это только начало, — проворчал Хассан. — Есть смысл идти вперед, пока не начнется по-настоящему серьезный ураган.
— Я возвращаюсь в траншею, — объявил я.
— Я с тобой, — сказал Хассан.
— Я возвращаюсь в траншею, — объявил я.
— Я с тобой, — сказал Хассан.
С небольшого пригорка мы увидели, что нашу траншею почти полностью занесло. Рядом с ней, наполовину засыпанный песком, лежал на спине курия.
При нашем приближении он повернул голову.
— Он жив, — прошептал Хассан.
— Он ослаб, — сказал я.
— А мы не ослабли? — огрызнулся Хассан. — Сил не осталось даже на воду.
Я обошел курию кругом. Зверь прикрыл глаза. Песок засыпал его с головы до ног. Я опустился на корточки рядом с ним. Курия приоткрыл глаза и посмотрел на меня. На одном из шести пальцев левой лапы-руки тускло светилось тяжелое золотое кольцо.
Таких украшений на куриях я еще не видел. Бывало, они носили браслеты или сережки, но кольцо на пальце — это что-то новое. Среди курий попадается немало тщеславных созданий.
— Я уже видел его раньше, — сказал я.
Это был тот самый курия из подвала Самоса. Его задержали несколько месяцев назад на одном из караванных путей Тахари. Самос выкупил его у охотников как обыкновенного зверя. Шесть человек погибли при его отлове. Засыпанные песком глаза с черными зрачками и бледной, нездоровой роговицей, высохшая, потрескавшаяся кожа на рыле, распухший черный язык — все выдавало крайнюю степень обезвоженности. Загадка обнаружения курии в Тахари являлась частью большой тайны, которую я намеревался раскрыть, отправляясь в пустыню. Как мог оказаться в Тахари курия?
Я пристально разглядывал зверя.
— Не вздумай прикоснуться! — предупредил Хассан.
Я всегда считал, что у людей нет более свирепых врагов, чем курии, если, конечно, не считать других людей. Между этими зверями и Царствующими Жрецами шли бесконечные войны, от исхода которых зависела судьба двух миров, двух планет, Земли и Гора. Люди постепенно превращались в ничтожных союзников той или иной стороны. Передо мной лежал мой беззащитный враг.
— Убей его, — сказал Хассан.
— Это разумное существо, — заметил я. — И оно хочет пить.
— А то нам некуда воду девать! — злобно проворчал Хассан.
Я с трудом приподнял огромную голову и вставил между страшных клыков носик бурдюка.
Лапа зверя медленно приподнялась и легла на бурдюк, полностью исчезнувший под огромной кистью. Размах пальцев достигал более пятнадцати дюймов. Пальцев насчитывалось шесть, каждый состоял из множества фаланг и был покрыт густой шерстью. Я смотрел на тяжелое золотое кольцо причудливой работы с крошечным серебряным квадратиком посередине. Необычное кольцо.
— Сегодня утром, перед рассветом, он мог убить нас и забрать всю воду, — сказал я. — Он этого не сделал.
Хассан промолчал.
Курия медленно поднялся на ноги. Я заткнул носик бурдюка. В нем оставалось около галлона воды. Человеку этого хватит на один день, потом организм начнет потреблять влагу собственных тканей.
Хассан отошел на несколько шагов.
Курия отвернулся и медленно задрал кверху голову. Казалось, он дает организму прочувствовать благотворное действие воды. От страшного зрелища меня передернуло. Курия словно заново оживал.
— Ненормальный, — прошептал Хассан. — Сама пустыня хотела прикончить его для тебя.
— Он мог нас убить и не убил, — повторил я. — Он мог забрать у нас всю воду.
— Значит, тоже помешался от жары и бури, — проворчал Хассан.
— Не волнуйся, сейчас он придет в себя.
Я наблюдал за курией. Он свалился на четыре лапы, затем приподнялся, пошатнулся и уперся в землю костяшками пальцев, как обычно делают при ходьбе курии. Потом он снова поднялся и одним движением вырвал из засохшей земли куст колючки, с длинными, как у всех растений пустыни, корнями. Размахнувшись, курия далеко отшвырнул куст. Затем, растопырив когтистые пальцы, он глубоко всадил руку в землю и вырвал огромный ком пересохшей глины. После этих подвигов курия развернулся в нашу сторону, зарычал, оскалился и начал медленно приближаться.