— Ты проницателен, — сказал я.
— Надеюсь, — произнес Хассан, что эта рабыня не испортит наших отношений.
— Возможно ли, чтобы рабыня, ничтожество, на них повлияла?
— В самом деле, — кивнул Хассан.
— А ей, похоже, нравятся твои цепи, — сказал я.
— Она рабыня, — пожал он плечами.
— К сожалению, — заметил я, — у нее белая кожа, голубые глаза и светлые волосы.
— Ну и что?
— Такие женщины часто бывают холодными.
— Только не в ошейнике, — сказал он.
— Только не в ошейнике, — сказал он.
— А она? — поинтересовался я.
Я знал, что предназначенный для рабынь металлический ошейник, жесткая полоска металла, которую они не могут с себя сбросить, превращает самых непокорных мужененавистниц в ласковых, нежных и послушных самочек, трепещущих от каждого прикосновения их хозяина. Хассан откинул голову и расхохотался: — Такой горячей девушки у меня никогда не было. Я улыбнулся, представив себе, как бы смутилась бывшая мисс Присцилла Блейк-Эллен, услышав, как бесстыдно и откровенно обсуждаются ее достоинства. Бедняжка действительно не контролировала себя, когда к ней прикасался мужчина.
— Она любит тебя, — сказал я Хассану.
— У нее нет выбора, — ответил он.
В глубине души я был вынужден с ним согласиться.
Дальнейшие размышления привели меня к выводу, что в данном случае произошло редкое совпадение: девушка нашла своего истинного хозяина, а он — настоящую рабыню. Она нашла своего абсолютного и единственного господина, идеального и совершенного мужчину, властного и бескомпромиссного. Только такой сможет пробудить в ней полную и всепоглощающую сексуальность.
Подобное почти никогда не случается на Земле, где отношения между мужчиной и женщиной основаны на безвольной и слабой позиции мужчины, позволяющего женщине, к обоюдному удовольствию, делать уступки своим материнским инстинктам. На Горе, напротив, женщина имеет гораздо больше возможностей реализовать постоянно подавленную потребность полностью подчиниться властному и сильному самцу, стать для него покорной и уступчивой самкой. На Горе мужчины пробуют различных женщин до тех пор, пока не найдут одну или нескольких, способных приносить наибольшее наслаждение. Тогда у человека возникает желание их удержать. Потребность в доминировании органически заложена в мужчине. Ни одному человеку, хотя бы поверхностно знакомому с культурой Гора, не придет в голову это отрицать. В отличие от Земли, где все построено на подавлении природных инстинктов, горианская цивилизация основана на порабощении женщин. Здесь поняли, что взаимоотношения по принципу хозяин-рабыня наиболее глубоко соответствуют мужской потребности в доминировании, которая, не будучи до конца удовлетворенной, приводит ко всевозможным комплексам, болезням и расстройствам. При этом мужская тяга к власти рассматривается не как биологическое отклонение со стороны здоровых самцов, а как логическое отражение потребности женщин в подчинении своему хозяину. Первобытное соперничество за самку, при котором важнейшую роль играли не богатство и социальный статус, а сила, ум, хитрость и находчивость, приводило к тому, что лучшие женщины доставались самым сильным и умным мужчинам. Вполне вероятно, что на ранних этапах развития цивилизации за лучших женщин боролись, как за собственность. В таком случае тяга к силе и власти должна была закрепиться у женщин на генетическом уровне. Большинство нормальных женщин не выносит слабых мужчин; они хотят рожать детей не равному себе, а стоящему на высшей ступени, да и как они могут уважать равного себе, если сами являются не более чем наградой, собственностью, принадлежностью? Имея свободу выбора, нормальная женщина предпочтет иметь потомство от хозяина, господина, занимающего высшее по отношению к ней место. В такой ситуации только невостребованные сильными мужчинами женщины станут рожать детей от слабаков. Точно так же, как в результате эволюционного отбора сохранились и выжили сильные, боеспособные, умные мужчины, способные победить в соперничестве за самку, так и среди самок выжили и сохранились те, кто доставался именно таким мужчинам. В результате биологическое соперничество приводило к тому, что слабые самцы проигрывали сильным и умным; соответственно шел отбор и среди самок. Побеждали и выживали те, кто доставался сильному.
Побеждали и выживали те, кто доставался сильному. Убежавшая от властного мужчины женщина спаривалась со слабым, но ее потомство попадало в невыгодное положение. Бывало, что она вообще не желала ни с кем спариваться. В таком случае ее генетическая линия обрывалась окончательно. Родившиеся от сильных мужчин дети были лучше защищены и получали лучшее питание, не говоря уже о том, что оказывались умнее и сильнее сверстников, родившихся от слабых особей. Гордость женщины за то, что ею обладали сильные мужчины, способствовала не только ее выживанию, но и выживанию ее детей; со временем нужные черты закреплялись в ходе естественного отбора. У красивых женщин рождались красивые дочери, которых выбирали в качестве партнеров последующие поколения мужчин. При этом мужчины исходили из того, что женщины должны доставлять удовольствие, а удовольствие доставляли умные, заботливые и красивые. Грубые, воинственные, тупые и страшные безжалостно выбраковывались. Двойная динамика эволюции, естественный и половой отбор, за несколько тысячелетий привела к формированию биологического типа современной женщины. В нем можно проследить случайно возникающие типы реакции на мужское доминирование, но те, кто безоговорочно его принимал, имели наибольшие шансы выжить и передать эти качества потомству. Благодаря этому сложному механизму и появился тип женщины умной, чувственной, красивой и женственной, насыщенной нормальными женскими гормонами и мечтающей о страстных объятиях сильного мужчины. Необходимо отметить, что покорность и доминирование изначально присутствуют в животном мире. У большинства млекопитающих и абсолютно у всех приматов доминирует самец, а подчиняется самка, и это не патология. Патология есть обусловленная нервозность, возможная исключительно у высших видов, способных жить в сообществах, где слова приобретают исключительно важную роль и могут влиять на инстинкты. Это ведет к ничтожеству отдельно взятых особей, хотя на каких-то этапах может способствовать процветанию определенных типов экономических и социальных отношений. Мы рождаемся охотниками; фермерами нас делают потом.
— Близится рассвет, — сказал Хассан. — Пора уезжать из оазиса.