— Здесь, — сказал Самос, когда мы спустились в самый конец наклонного коридора. Он пробубнил пароль в глазок обшитой стальными листами двери. За ней оказался еще один коридор. Было темно и сыро. Самос взял факел из рук стражника и подошел к одной из дверей. Высоко держа факел, он приник к прорези. Затем он отодвинул засов и, пригнувшись, переступил через порог. Из проема донеслось непереносимое зловоние экскрементов.
— Что ты думаешь? — спросил Самос, вытягивая руку с факелом.
Закованная в цепи масса не пошевелилась. Самос взял стоящую у двери палку, при помощи которой стражники проталкивали внутрь еду и пищу.
Прикованный либо спал, либо уже умер. Во всяком случае, дыхания я не слышал.
Урт метнулся к трещине в стене и исчез.
Самос потыкал палкой темную тушу. Неожиданно гигантская тень дернулась, и существо с хрустом перекусило палку. Щелкая зубами, зверь метнулся в нашу сторону, и все шесть цепей с лязгом натянулись. Я как завороженный смотрел на плоское, уродливое рыло, желтые глаза с черными зрачками, прижатые уши и оскаленную пасть с огромными клыками, способными в один присест отхватить человеку голову. Я слышал, как скрипят кольца в стене. Цепь скрежетала, но не поддавалась. Я медленно убрал руку с рукоятки меча.
Чудовище присело у стены, не сводя с нас желтых глаз. Теперь оно беспомощно моргало, ослепленное светом факела.
— Это первый, кого я увидел живым, — прошептал Самос.
До этого в развалинах замка в Торвальдсленде ему довелось увидеть лишь голову подобного зверя.
— Это взрослый курия, — добавил он.
— Ясное дело, курия, — кивнул я.
— Смотри, какой здоровенный!
— Да, — согласился я, хотя мне доводилось видеть и более крупных особей.
— Насколько нам удалось выяснить, — сказал Самос, — это обыкновенное животное. Рассуждать он не умеет.
Я улыбнулся.
Чудовище было приковано к шести кольцам. Цепи обвивали его кисти, лодыжки, живот и горло. Каждая цепь могла выдержать рывок крупного ларла.
Зверь зарычал, скаля клыкастую пасть.
— Откуда он у вас? — спросил я.
— Купил у охотников, — сказал Самос. — Его поймали к юго-востоку от Ара.
— Его поймали к юго-востоку от Ара. Пробирался на юг.
— В это трудно поверить, — заметил я. — Мало кто из гориан рискнет забираться в эти края.
— Это правда, — кивнул Самос. — Но я знаю вождя охотничьего племени. Он не станет врать. Шесть человек погибли при поимке этой твари.
Зверь уселся на задние лапы, злобно поглядывая в нашу
сторону.
— С чего бы курия оказался в тех краях?
— Может, он бешеный? — предположил Самос.
— Что ему там делать? Самос пожал плечами:
— Попытки установить с ними контакт ни к чему не привели. Допускаю, что большинство курий не обладают разумом. Возможно, это не более чем опасное животное.
Я посмотрел в глаза зверя. Его губы едва заметно растянулись. Я улыбнулся.
— Мы его побили, — сказал Самос. — Мы выпороли его плетями и не давали ему есть.
— Пытали? — спросил я.
— Пытки не помогли, — пожал плечами Самос. — Думаю, он не мыслящее существо.
— Чего ты хотел? — обратился я к зверю. — Куда шел?
Чудовище молчало.
Я повернулся к выходу.
— Пора возвращаться в зал.
— Пора, — вздохнул Самос.
Мы вышли из подвала. Увешанная колокольчиками левая лодыжка танцовщицы описывала маленькие круги по мозаичному полу. Колокольчики мелодично позвякивали в такт цимбалам на пальцах рук.
Стоило нам появиться, как присутствующие подняли кубки в честь Самоса. Мы благодарно кивнули.
Двое вооруженных стражников ввели в зал темнокожую рабыню с длинными черными волосами. Руки невольницы прикрутили к бедрам, запястья перекрещивались за спиной. Стражники вытолкнули ее на середину зала.
— Посыльная, — объяснил один из них.
Самос бросил на меня быстрый взгляд. Затем он обернулся к сидящему за столом человеку в одежде врача и приказал:
— Расшифруй послание. На колени! — добавил он, обращаясь к невольнице.
Девушка опустилась на колени.
— Ты чья? — Самос горой возвышался над рабыней.
— Твоя, хозяин, — пролепетала она. Дарить посланницу адресату считалось хорошим тоном.
— Кому ты принадлежала раньше?
— Меня купили на аукционе в Торе. Мой хозяин не называл своего имени.
Некоторые города наподобие Тора скупали девушек у владельцев караванов, а потом перепродавали с небольшой накруткой. Воинам выплачивалось небольшое вознаграждение за захваченных в плен красоток. Здоровая молодая женщина стоила один серебряный тарск.
— Ты не знаешь, кто тебя приобрел и зачем? — уточнил Самос.
— Нет, хозяин.
Разумеется, она не знала содержания доставленного послания.
— Как тебя зовут? — спросил Самос.
— Веема, если хозяину приятно это имя.
— Какой был твой номер в пеналах Тора?
— 87432, хозяин.
Член касты врачей положил руки на голову девушки. Она закрыла глаза.
— Выходит, — обратился я к Самосу, — ты не знаешь, от кого это послание?
— Нет.
Врач приподнял длинные волосы девушки и приставил бритву к ее шее.
Голова рабыни дернулась вперед.
Самос отвернулся. Он показал мне на человека в дальнем конце низкого стола. Гость не прикасался ни к вину, ни к паге. На незнакомце были редкие в Порт-Каре каффия и агал. Каффия представляла собой сложенный треугольником отрез ткани, которым закутывали голову. Один конец прикрывал шею, два других ниспадали на плечи. На голове такой платок держался при помощи длинного шнура, агала. По количеству и расположению петель можно было определить, к какому племени принадлежит владелец.