Я полз по стальной перекладине, протянутой параллельно шести циферблатам. Первые четыре уже застыли в неподвижности, последние два еще шли. Каждый циферблат имел одну стрелку и двенадцать делений. Стрелки на первых четырех циферблатах стояли вертикально. Я не мог разобрать цифр, но догадывался, что вертикальное положение соответствует двенадцати, или нулю. Как бы то ни было, в этом положении приборы останавливались. Стрелки, однако, двигались в противоположную сторону.
Курия приближался.
Я понял, что первый циферблат указывает месяцы, второй — недели, третий — дни, четвертый — часы. Я не знал времени обращения родной планеты курий вокруг своей оси.
Я не знал времени обращения родной планеты курий вокруг своей оси. Между тем я не сомневался, что отсчет идет по системе, принятой в одном из уже уничтоженных войной миров. Теперь они решили уничтожить другой.
В зубах я сжимал моток прихваченной из груды мусора проволоки, с которой успел зубами же сорвать изоляционный слой.
На конце проволоки я сплел петлю. Курия лез, не поднимая головы. Дождавшись, когда он оказался совсем рядом, я набросил петлю на его косматую голову и изо всех сил дернул за свой конец. Зверь попытался разорвать проволоку, но толстые пальцы не могли протиснуться под туго затянутую петлю. Курия хватался за проволоку руками, пытаясь забраться по ней наверх, но мощные лапы с толстыми пальцами бессильно соскальзывали с узкой полоски стали. Перекинув свободный конец проволоки через перекладину, я покрепче ухватился за него и' прыгнул вниз. Рывок сорвал курию с трубы, какое-то время он болтался посреди корабля, потом полетел вниз, перетягивая меня своим весом. Плечи его покраснели от крови, черным фонтаном ударившей из перерезанного горла. В одном месте мы с ним почти столкнулись, и я изо всех сил отпихнул его ногами. Я больно ударился о перекладину плечом. Теперь самым главным было через нее не перевалиться. Я изо всех сил уперся руками и ногами в стальной брус, и в этот момент проволока порвалась. Ударившись четыре раза о стены и переборки, курия пролетел добрых семьдесят футов и с грохотом рухнул в нижний отсек корабля. Я посмотрел на часы. Стрелка пятого механизма почти приняла вертикальное положение.
Снаружи давно была ночь. Буря не затихала. Циферблаты защищал слой толстого стекла. Я дополз до самого края стальной перекладины, но все равно не мог дотянуться до циферблатов.
Я лихорадочно огляделся по сторонам. Я не мог их остановить. Взглянув вниз, я с ужасом увидел, как курия возится в луже крови, пытаясь подняться на ноги. Из горла зверя все еще текла кровь. Я не сомневался, что у него серьезные повреждения кровеносных сосудов.
Это был неутомимый, свирепый, фантастически сильный зверь.
Он полез вверх. Теперь он лез очень медленно, не сводя с меня наполненных кровью бешеных глаз, прижав к косматой голове острые уши. С трудом перебирая передними лапами, он поднимался выше и выше.
Я ухватился за узкую трубу над головой и попытался оторвать ее от корпуса корабля. Ничего, однако, не вышло.
Зверь подполз уже совсем близко. Я видел его глаза. Он перехватил лапу и поднялся еще на шесть дюймов.
Я дернул за трубу с такой силой, что она вылетела из крепления в корпусе.
Стрелка пятого циферблата неожиданно остановилась. Стрелка шестого стремительно двигалась в обратную по отношению к привычному направлению сторону. По моим расчетам, до вертикального положения оставалось несколько секунд. Я изо всех сил ударил трубой по шестому циферблату. Курии осталось подняться еще на один фут. Он протянул ко мне дрожащие лапы. Кровь уже не текла из его горла. Он умер. Отвалившись от трубы, он полетел вниз и рухнул в кучу мусора на самом последнем уровне.
Я схватил тонкую трубу и, как копье, всадил ее в трещину на циферблате. Стрелка уперлась в металлическую преграду и остановилась, самую малость не дотянув до вертикального положения.
Я прижался к перекладине и заплакал. Я боялся сорваться вниз.
Постепенно я обрел способность двигаться. Я спустился вниз и выбрался из корабля. Буря стихла. Я нашел курию, вместе с которым проделал этот трудный путь.
— Задание выполнено, — доложил ему я. — Все в порядке.
Но он был уже мертв.
Губы его растянулись и обнажили клыки. У курий, как я теперь понял, это означало улыбку.
Я знаю, что он умер счастливым.
Я вернулся в стальной цилиндр, где оказалось много воды и пищи. Следующие несколько дней я посвятил осторожной разборке и уничтожению частей корабля. Позже Царствующие Жрецы займутся этим более основательно. Я похоронил погибших возле корабля людей. Я вытащил из корабля убитого курию, но хоронить не стал ни одного, ни другого. Я оставил их на растерзание хищникам, потому что это были всего лишь звери.
Глава 22. Я СЕДЛАЮ КАЙИЛА
Я съежился между выхлопными дюзами рухнувшего в песок корабля. Здесь я укрывался от солнца и обозревал окрестности. Наверх я поднялся при помощи веревки. Потягивая водичку, я наблюдал за приближающимися всадниками. Их было двое. С такой высоты пустыня просматривалась на несколько пасангов вокруг. Все было чисто.
Как я и подозревал, между кораблем и людьми Абдула, Ибн-Сарана, соляного убара — основного агента курий, поддерживалась постоянная связь. Допускаю, что они обменивались информацией, не прибегая к помощи радио, чтобы не привлекать внимания прослушивающих станций Сардара. График сношений продумали заранее, при этом предусмотрев контакты и после запланированного уничтожения планеты. Это сделали для того, чтобы не вызвать подозрений у состоящих на службе курий людей. Гонящие четырех грузовых каиилов всадники ни о чем не подозревали. Они ехали медленно и размеренно, как и принято передвигаться в Тахари. Для них в этой поездке и доставке продовольствия и воды на корабль не было ничего необычного. Я улыбнулся. Планета могла разлететься на куски под их ногами, а они так бы ничего не подозревали.