Сулейман умел разбираться в товарах. Он обладал вкусом. К тому же он был очень умным человеком.
Он уготовил мне ловушку.
То, что это ловушка, я осознал ночью. Шла шестая ночь после присоединения к каравану Фарука людей из племени аретаев. Помощник предводителя, второй после него человек в отряде, подъехал к моему шатру. Именно он требовал прикончить меня как каварского шпиона. Звали этого человека Хамид.
Он подозрительно огляделся, затем ввалился в шатер и уселся на мои циновки. Я не собирался его убивать.
— Ты привез камни для продажи Сулейману, высокому паше из рода Аретаев, — сказал он.
Я не собирался его убивать.
— Ты привез камни для продажи Сулейману, высокому паше из рода Аретаев, — сказал он.
— Да, — ответил я.
— Отдай их мне. — Хамид явно волновался. — Я передам их Сулейману. Он все равно тебя не примет. А я отдам тебе их цену в финиковых кирпичах.
— Не очень удачный план, — сказал я.
Глаза его сузились, а злое лицо потемнело.
— Выйди, — сказал он Алейне. Я еще не успел ее стреножить.
Девушка вопросительно посмотрела на меня.
— Выйди, — кивнул я.
— Не хочу говорить при рабыне, — пояснил он.
— Понимаю. — Если он собрался меня убить, умнее делать это без свидетелей, путь даже и рабов.
— Вокруг много каваров, — улыбнулся он. — Очень много.
По правде говоря, я и сам заметил, что последние несколько дней на горизонте то и дело появляются группы всадников.
Когда наша охрана выезжала им навстречу, они исчезали.
— Поблизости целый отряд каваров, — сказал Хамид, — числом от трехсот до четырехсот человек.
— Разбойники?
— Кавары. И люди из подчиненного им племени та'кара. — Он пристально посмотрел на меня. — Скоро может начаться война. Караванов не будет. Купцы не осмелятся идти через пустыню. Кавары не хотят, чтобы купцы добирались до Сулеймана. Они хотят, чтобы вся торговля шла через оазис Серебряных Камней. — Это был оазис племени чаров, одного из подчиненных каварам племен. Название происходит со стародавних времен, когда умирающие от жажды путешественники вышли рано утром к воде. На окружающие источник камни выпала роса. В лучах утреннего солнца она сверкала как серебро. Роса, кстати, весьма частое явление в Тахари. За ночь на камнях концентрируется много влаги. Понятно, что первые же лучи солнца мгновенно ее выжигают. Иногда кочевники чистят камни и выставляют их на ночь, а утром слизывают воду.
Напиться таким способом, конечно, нельзя, но губы и язык освежить можно.
— Если кругом так много каваров и та'кара, значит, вы не сможете обеспечить безопасность каравана? — В самом деле, в случае войны охрана в сто человек могла скорее спровоцировать атаку.
Хамид, заместитель Шакара, предводителя отряда аре-таев, пропустил мое замечание мимо ушей. Вместо этого он сказал:
— Дай мне камни. Я сохраню их в безопасности. Иначе они могут достаться каварам. Я передам их Сулейману. Он не станет встречаться с тобой. Я за тебя поторгуюсь. Ты получишь хорошую цену в финиковых кирпичах.
— Я сам поторгуюсь с Сулейманом, — сказал я.
— Каварская сволочь! — прошипел он.
Я промолчал.
— Дай мне камни!
— Нет, — сказал я.
— Ты планируешь добиться аудиенции Сулеймана, чтобы его убить! И получить за это финиковых кирпичей. Тебе понадобится кинжал!
Он прыгнул как дикий кот, но на моем месте уже никого не было. Я выбил ударом ноги шест, на котором держался шатер, и выкатился наружу.
— Эй! — вопил я что было сил. — На помощь! Грабители!
Ко мне немедленно бросились несколько человек, среди них предводитель отряда Шакар. Вокруг тут же столпились погонщики и гуртовщики. По сигналу Шакара принесли факелы. Из-под рухнувшего шатра выбрался Хамид.
— Да это же благородный Хамид! — воскликнул я. — Прости меня, высокочтимый господин! Я по ошибке принял тебя за грабителя.
Хамид с проклятиями отряхивал песок с одежды.
— Только неуклюжий человек может обвалить себе на голову шатер, — проворчал предводитель отряда, засовывая ятаган в ножны.
— Зацепился, — огрызнулся Хамид и, не оборачиваясь, скрылся в темноте.
— Поставь шатер, — приказал я испуганной Алейне
— Да, господин.
Затем я отправился к Фаруку. Я не хотел, чтобы он терял людей.
Атаки каваров пришлось ждать недолго. Она началась около десяти часов утра на следующий день, когда наступил горианский полдень. Я даже не удивился, когда вылетевшие навстречу противнику воины аретаев поворотили кайилов и ускакали в пустыню, бросив караван на произвол судьбы. Каваров было действительно много.
— Не сопротивляться! — скомандовал Фарук своей охране, разъезжая из конца в конец каравана. — Не сопротивляться!
Спустя несколько мгновений на нас налетела толпа каваров. Бурнусы были отброшены за спину, в руках угрожающе торчали копья. Охрана Фарука, повинуясь его приказу, повтыкала копья и ятаганы в песок.
Рабыни визжали от страха.
Кавары приказали мужчинам спешиться. Всех согнали в кучу. Погонщикам было приказано выстроить всех кайилов в один ряд. Разбойники наугад открывали ящики или вспарывали мешки, пытаясь определить, что везет караван.
Один воин провел копьем черту на песке.
— Разденьте женщин и выстройте их вдоль этой линии, — приказал он.