Глава 2. Счастье
Ты лучше всего учишься тому, чему тебе больше всего нужно научиться самому.
Ричард Бах. Иллюзии
По отработанной годами привычке он открыл свой ежедневник. «Четверг, 28 сентября». Целомудренно чистый лист бумаги, не заполненный ни единой строчкой, ни одной пометкой на полях. Вчера начался новый отсчет времени в его жизни…
«Ах, да, — поморщился Клим и, захлопнув дневник, отложил его в сторону. — Кажется, в 11 утра нужно быть в больнице на первом курсе химиотерапии, или как там оно у них называется…» Перипетии сумбурного вечера и тяжелой ночи, пропитанной болью и бурей эмоций, резко сменились полным безразличием и вязкой апатией.
«Что там говорил Иван Иванович? Самым благоприятным фоном для обострения болевых ощущений являются неврозное состояние, психическая депрессия и страх. СТРАХ… — Холодный ночной кошмар опять зашевелился где-то в глубине черепной коробки, напоминая о своем присутствии горстью разбросанных на столе таблеток. — Не дождешься! — зло отрезал Клим невидимому собеседнику и отправил лекарства в мусорную корзину. — А звучит-то как отвратительно — неврозное состояние… Хорошо еще, что никто не видел этого жуткого приступа позорной слабости».
Клим с удовольствием принял прохладный душ, смывая с себя липкие остатки пережитого. «Да пусть они катятся ко всем чертям — больница, работа, обязательства и обстоятельства, включая этот проклятый диагноз! Все. Теперь я никому ничего не должен — только себе, а значит, буду делать то, что мне на самом деле хочется.
Теперь я никому ничего не должен — только себе, а значит, буду делать то, что мне на самом деле хочется. Наконец-то. В первый и последний раз в жизни. Абсолютно прав был док, когда вещал о личных мотивациях и переключении внимания с болезни на что-то другое — то, что долгое время сознательно игнорировалось и не замечалось».
— К примеру, осень на море — давнишняя и радужная мечта, списанная в категорию нереальных и несбыточных, — он вслух подхватил свою мысль, уверенно забрасывая в дорожную сумку необходимые вещи. — Вечная нехватка времени, вечные «некогда» и «надо»!..
Когда он отдыхал в последний раз? Просто так — без сопровождающих поездки деловых встреч и переговоров? Пожалуй, в ранней юности, — он сам удивился такому неожиданному для себя открытию. А потом пошло-поехало: бизнес — деньги — бизнес. Сплошная и неразрывная цепь, добровольно наброшенная крепкой удавкой на шею.
«Клим Александрович у нас только одного не умеет — отдыхать!» — эта избитая фраза, от случая к случаю с гордостью произносимая его сотрудниками, теперь напоминала жалкий комплимент или, скорее, грустный реквием по его собственноручно похороненным желаниям.
Клим быстро, чтобы не передумать в последний момент, набрал по мобильному Трухина, отдал ему распоряжения на ближайшее время и заказал служебную машину. Он не любил поезда, поэтому по возможности всегда отдавал предпочтение скоростным трассам с изменчивой чередой пейзажей за окном автомобиля.
— Вот это сюрприз! — радостно пробасил на следующий день Маркиросян, заключая Клима в крепкие дружеские объятия. — Вот уж не ожидал — так не ожидал! Значит, все-таки выкроил свое драгоценное время?
Тенгиз Маркиросян — генеральный директор Севастопольской строительной компании, которую с «Викторией» связывали долгие партнерские отношения, принял Клима с характерным восточным гостеприимством, и его рабочий кабинет по мановению руки тут же превратился в волшебную скатерть-самобранку, уставленную дорогими напитками и хорошей закуской.
— Это для меня стало сюрпризом твое неожиданное эсэмэс-сообщение, — улыбаясь, сказал Клим.
— Какое еще эсэмэс? — Маркиросян удивленно округлил густые орлиные брови. — Ты что, дорогой, я не любитель этих детских игрушек — телефон предназначен для того, чтобы по нему звонить, а не письма писать! А вот ты куда пропал? Накануне я долго пытался до тебя дозвониться — и безрезультатно: в офисе тебя нет, мобильный не отвечает. Я просил передать, чтобы ты мне срочно, немедленно перезвонил. Кстати… — Тенгиз так и замер с открытой бутылкой «Хеннесси» в руке. — Раз ты мне так и не перезвонил, то как ты узнал, что мы сегодня открываемся?
— Я же тебе говорю — мне эсэмэска пришла, — с не меньшим удивлением ответил Клим, открывая в своем телефоне список полученных сообщений. — Я, конечно, заработался, но из ума еще пока не выжил. Сейчас найду… Где-то здесь было…
Он лихорадочно терзал мобильный, но, кроме навязчивой рекламной информации оператора связи и гневных обвинений обиженной Наночки, других сообщений не было.
— Ты будешь смеяться, но мой «вещдок» как в воду канул… — сконфуженно пробормотал Клим.
— Да оставь ты в покое телефон! — энергично прогудел Маркиросян, протягивая наполненную рюмку. — Неважно, какой такой «барабашка» тебе это письмо настрочил! Главное — что ты здесь и будешь отдыхать по полной программе, пока полностью не проветришь свои воспаленные мозги.
— А что, видно? — настороженно спросил Клим, испытующе глядя на товарища.
— А что, видно? — настороженно спросил Клим, испытующе глядя на товарища.
— Ты имеешь в виду свои мозги? — громко расхохотался Тенгиз. — Так они у тебя всегда были видными — с их помощью даже наш «Олимп» на свет появился! А вот устал ты, похоже, конкретно — иначе бы точно не приехал. Ну давай, начинай расслабляться и радоваться жизни. Значит, план такой: в шесть вечера торжественная часть, потом — большой сабантуй в честь открытия комплекса, а на завтра у нас намечено грандиозное катание на яхтах, так что ты вовремя, как никогда. Будет все, как ты любишь: море водки, устриц и красавиц!
— Сегодня я полностью в твоем распоряжении, — снова заулыбался Клим, сдаваясь в плен здоровой энергии жизнелюбивого Маркиросяна. — А вот завтра — извини. В последнее время устрицы и красавицы вызывают у меня изжогу, поэтому хочу прошвырнуться по другому, более безопасному маршруту.
— Значит, будем тебя лечить! — изрек Маркиросян и подытожил: — Э-э-э, дорогой, совсем плох стал… Ну как на такое может быть изжога? Или у тебя как с тем стаканом воды, который бывает и наполовину полным, и наполовину пустым — в зависимости от личного мироощущения…
— Ладно, ладно, великий мудрец! — засмеялся Клим. — Просто бывают случаи, когда заключенный узник вдруг начинает видеть не привычные тюремные решетки, а звезды, проступающие через них. Так вот, я хочу посмотреть на звезды.
Голова трещала, как раскаленный пивной котел. «Видно, активные и шумные мероприятия для меня уже точно остались позади», — грустно отметил про себя Клим, проснувшись в стерильно-чистом и пахнущем новизной гостиничном номере «Олимпа».
Презентация комплекса растянулась до рассвета, и теперь ему больше всего хотелось получить изрядную порцию свежего воздуха и просто послушать тишину. Он неторопливо собрался и вызвал Ильича — своего неизменного водителя, сопровождавшего его во всех командировках.
Слегка помятый после продолжительного банкета водитель не выразил особого восторга от перспективы дальней поездки, тем более солнце спряталось за свинцовые тучи и в воздухе повисло напряженное ожидание дождя.
— Это моя старая идея-фикс, поэтому — без вариантов, — отрезал Клим, усаживаясь в машину. Сколько раз, бывая в Севастополе, он откладывал эту поездку в долгий ящик, в глубине души тайно мечтая о том, что однажды — без спешки и гонки — он вернется туда, где много лет назад ощутил потрясающее чувство гармонии и покоя. Наконец это время настало — вот так совсем неожиданно…
С давних пор Клим коллекционировал наиболее яркие картинки своей жизни и бережно их складывал в сокровенную шкатулку памяти. Бриллиантом этой коллекции он считал мыс Фиолент — один из самых неповторимых уголков Крыма, расположенный на Гераклейском полуострове в 15 километрах от центра Севастополя.
Ему оказалось достаточно одного раза, чтобы на всю жизнь влюбиться в этот дикий, скалистый берег, хрустально-чистое море Яшмового пляжа. Клим до сих пор не мог забыть то острое ощущение восторга, которое он, 17-летний мальчишка, испытал, стоя на вершине горы и созерцая неземную красоту волшебного царства первозданной природы. Захватывало дух от величия скал почти стометровой высоты, громоздившихся над лазурным морем, хаоса серых валунов и белого песчаного дна с раскиданными по нему камнями, покрытыми причудливыми морскими водорослями. Это было действительно фантастическое зрелище!
Тогда его особенно впечатлили островерхий утес самого мыса Фиолент, огромный грот Дианы и старинный Георгиевский монастырь, расположенный прямо на кромке обрыва. Колоссальная энергетика этого места, тишина и благодатное спокойствие манили какой-то великой тайной, разгадать которую он так и не успел.