Клим поднял голову и увидел пожилого монаха в темной рясе, который готовил церковный алтарь к вечерней службе.
— Это правда, что монастырь восстанавливается главным образом собственными силами монахов? — полушепотом спросил Клим, боясь нарушить идеальную тишину.
— Практически да. Он был возобновлен только в 1991 году, после чего до сих пор ведутся реставрационные работы на территории монастыря и восстанавливаются его окрестные храмы. Но все очень медленно, — вздохнул монах, очищая потемневший подсвечник от застывшего воска, — кого это еще, кроме нас, беспокоит…
— А пожертвования вы принимаете? — спросил Клим.
— Бывает, что помогают добрые люди, которые небезразличны к святыне. Нам даже предложили расчетный счет повесить — так, на всякий случай, но это — большая редкость.
— А можно сразу наличными, без счета? — не раздумывая, Клим сунул в руки растерявшемуся монаху свой кейс. — Возьмите, это мое личное пожертвование на монастырь.
Монах чуть приоткрыл кейс и испуганно произнес:
— Спаси вас Боже… За кого молиться, добрый человек?
— О здравии и спасении Климентия, — коротко ответил Клим и, не оглядываясь, быстро вышел из церкви.
«…А ты не погорячился?» — робко отозвался внутренний голос.
— Господи, как хорошо! — облегченно вздохнул Клим, подставляя лицо прохладному ливню.
В пятидесяти метрах от монастыря просигналило одинокое такси, и незнакомый водитель помахал ему рукой.
— Это вы мне? — удивленно спросил Клим, оглядываясь в поисках старой машины.
— А что, разве, кроме вас, здесь кто-то еще есть? — в свою очередь удивился таксист. — Был вызов по маршруту Инкерманский монастырь — гостиница «Ариадна». Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — ответил Клим, садясь в машину. В последнее время он перестал удивляться чудесам в своей жизни.
— Спасибо моей поломке! — это первое, что сообщил ему на следующий день Ильич перед обратной дорогой в Киев. — Только что в утренних новостях передавали, что вчера на вашем Фиоленте случилась трагедия: стихия так разбушевалась, что где-то в районе спуска на берег произошел обвал и погибли несколько туристов-экстремалов, которых, как и вас, туда понесло. Есть Бог на свете, — перекрестился водитель, — отвел вас от этой беды…
— А почему ты думаешь, что и я мог попасть под обвал?
— Я не думаю, а предполагаю. Вы ведь очень любите играть с судьбой вперегонки…
…- Откуда ты знал о предстоящей катастрофе? — тут же спросил Клим у Ангела, как только опять оказался в Месте своего Покоя.
— Мне сверху все видно! — широко улыбнулся тот и прищурился от ослепительного солнца, висящего над лазурным морем, как огромный спелый апельсин.
— Я так и понял… — пробормотал Клим. — Ну спасибо тебе! — он крепко пожал тонкую руку Хранителя.
— Не стоит благодарности, — похлопал его по плечу Ангел. — Ты ведь не забыл о своей Миссии на земле? Так она еще не закончена! И ты меня приятно удивил! — с одобрением добавил он. — Я даже не думал, что ты так легко сможешь оторвать от себя такие деньги!
— Я и сам не думал, — признался Клим, — но, на удивление, почувствовал колоссальное облегчение — как от тяжелого груза избавился.
— Значит, ты вернул долг Жизни. «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая».
«Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». Издавна была традиция отдавать определенную часть своего дохода церкви как месту, откуда проистекала духовная пища. Считалось, что это — один из способов привлечения денег и умножения своего благосостояния по правилам обмена энергиями. Теперь эту традицию не очень-то жалуют…
— Потому что многие уверены, что церковь — это такой же бизнес, только замаскированный под соборными куполами, — подхватил его мысль Клим.
— Я в курсе, что так говорят. Но Система так устроена, что каждый ее элемент выполняет свою задачу. Так вот, задача церкви, как места связи между Небом и Землей, это консервирование и сохранение духовных знаний, а на это тоже требуется энергия жизни в виде денег. Поэтому вам, прихожанам, нет смысла задаваться вопросом: на что уходят пожертвования, поскольку церковь, выполняя свою миссию, тоже несет ответственность за свои деяния.
— Ты знаешь, Гел, — отвлеченно сказал Клим, занятый своими мыслями, — а ведь именно благодаря болезни моя жизнь наполнилась каким-то смыслом и содержанием… Мне трудно тебе это объяснить, но происходит что-то очень удивительное: как будто бы моя душа выздоравливает, крепнет и все дальше отдаляется от больного и тяжелого тела… Это значит, что я скоро умру?..
— Не торопи события, а спеши жить! — опять улыбнулся Ангел и впервые расправил за своей спиной широкие белоснежные крылья — такие большие, что казалось, они сейчас коснутся края солнца.
— Ого! — восхищенно ахнул Клим, глядя на них. — Гел, да ты становишься настоящим Ангелом!
— А ты становишься настоящим ЧЕЛОВЕКОМ! — произнес Ангел-Хранитель и плавно взмыл над горизонтом навстречу лучам сияющего солнца.
Глава 7. Любовь
Нет трудностей, с которыми не справилась бы настоящая любовь.
Нет болезни, которую она не излечила бы, и двери, которую она не сумела бы открыть.
Нет такой пропасти, через которую не перекинула бы мост настоящая любовь.
Нет такой стены, которую она не разрушила бы, и греха, которого она не смогла бы искупить.
Все разрешит любовь.
И если вы способны беззаветно любить, вы станете самым счастливым и могущественным человеком на свете.
Эммет Фокс
«В одиночестве и свободе есть своя прелесть, — подумал Клим, неторопливо шурша листьями по аллее старого парка. — Никому не должен, никуда не спешишь и волен себе выбирать любой маршрут, любые мысли в любое время…»
Мысли… В последнее время они стали упорядоченными, спокойными и последовательными… Другое дело, сколько их еще осталось? Впрочем, и это уже не важно. Кто знает, как долго будет плестись это причудливое ожерелье под названием Жизнь? Зато из бесконечного списка безответных вопросов вычеркнуты самые главные — те самые, которые возникали на основных Перекрестках его Судьбы. И по мере того как эти вопросы трансформировались в четкое осознание действительности, его состояние приближалось… да, к той самой долгожданной гармонии, которую он почти всю свою взрослую жизнь считал иллюзорной Синей птицей, не стоящей того, чтобы бежать за ней.
Клим наслаждался бодрящей прохладой свежего осеннего утра и состоянием спокойного созерцания.
А вокруг — извечная суета сует! В каких-то ста метрах от уединенной тишины парковой зоны раздраженно бурлит бесконечный поток машин, в которых водители громко проклинают пробки, чертыхаются на каждом светофоре и боятся не успеть.