Перекресток

Но позвольте мне отныне самому принимать решения и в том числе открывать холодильник тогда, когда мне этого захочется!
Клим не знал, откуда брались все эти слова, но он говорил так искренне, что и сам был готов поверить в то, что он действительно испытывает благодарность к деспотичному Горынычу.
Дальнейшие события развивались стихийно. Мама тихонько всхлипывала, боясь проронить лишнее слово, отчим сотрясал воздух угрозами и обвинениями, а он, стараясь отключиться от происходящего, бережно складывал разбросанные книги и записи на своем рабочем столе.
— И в кого ты превратишься? — сорванным от крика голосом прохрипел Фомич. Он заметно выдохся и теперь выпускал из себя остатки пара. — Станешь философом или, как его, баптистом каким-нибудь, спасающим заблудшие души? Впрочем, какая разница — все равно ты будешь нищим, поскольку ни одно из твоих излюбленных занятий не принесет тебе достатка.
— Все будет хорошо, — вежливо парировал Клим, ощущая долгожданное освобождение от тяжелого груза на душе. — Деньги честно приходят только тогда, когда работа доставляет истинное удовольствие! Но еще большая ценность — это Любовь к тому, чем ты занимаешься, а с Любовью можно горы перевернуть!
— Ну и переворачивай! — устало отмахнулся Горыныч, капитулируя к выходу. — Но только сам. Слышишь?! Теперь ты — сам. И не рассчитывай ни на мою помощь, ни на мои связи, ни на мои деньги!
Оставшись наконец один, Клим облегченно вздохнул, включил настольную лампу и нетерпеливо открыл свой дневник. Первое, что он написал после прерванного двоеточия, после ключевой фразы о счастье, было следующее: «Каждое желание и каждая мечта никогда не даются без того, чтобы не давались силы на их осуществление. Главное — уважать и беречь свои мечты, и однажды они непременно осуществятся!»
…Это уже с ним было… Когда-то… В одной из жизней или в одном из снов… Кажется, что он теряет сознание, но тут же опять выныривает из водоворота оборванных событий и коротких фрагментов и снова погружается с головой в фантомное будущее… или настоящее, или…
Книги. Горы книг. Такое впечатление, что он ими завален. Скомканные черновики… Бегущие куда-то мысли, которые нужно поймать и удержать… Тусклый свет настольной лампы… Как болят глаза… Копейки в рваном кошельке… Противное чувство голода… Злость… На самого себя… Я это смогу! Я это сделаю! Страшно хочется спать… Розовый рассвет за окном бросает луч на финальную страницу в толстой тетради… Я это сделал!
…Люди… Лица… Глаза, в которых притаился крик о помощи… Маленькая тесная комнатка превращается в большую светлую аудиторию, которая стремительно заполняется людьми… Аплодисменты… Его душа ликует и рвется наружу… Он стремительно идет по длинному темному коридору… Потрескивают тусклые лампочки… Коридор расширяется, и ослепительный свет, который бывает только ясным солнечным днем, брызжет ему в глаза…
Большая многолюдная площадь. Улыбки, поздравления, ему жмут руку, желают удачи. Небо над головой — синее-синее, как ЕЕ глаза… ОНА стоит рядом и улыбается счастливой улыбкой. Да, в ЕЕ лазурных глазах отражается небо, а лучики солнца играют в прятки в золотистых волосах…
Семен? Какая неожиданная встреча! Да нет, судя по всему, вполне закономерная.
— Старик! Ты ЭТО сделал! — радостно восклицает Сема и заключает его в свои крепкие медвежьи объятия.
— Это МЫ сделали! — отвечает он и с благодарностью обнимает верного друга.
— Я горжусь тобой, сынок! — легонько хлопает его по плечу вдруг появившийся Горыныч.

В его глазах — неподдельное уважение и… Он улыбается! Широко и открыто! Оказывается, он умеет так улыбаться… Рядом, держа в руке букет нежных весенних цветов, умиленно всхлипывает удивительно помолодевшая мама. Видно, как она счастлива.
РАДОСТЬ… Она пропитывает все вокруг, отражается в сотнях глаз, звенит разноголосьем и безудержно рвется наружу, легко и свободно расширяя пространство вокруг себя.
Люди расступаются и освобождают ему дорогу. Куда? Он медленно идет, отсчитывая про себя каждый шаг, который приближает его к МЕЧТЕ. Его Мечта похожа на большое красивое здание, выстроенное из светлого камня и весело поблескивающее новенькими окнами. Вовсю разгулявшееся солнце не дает полностью прочитать вывеску на центральном входе: «Институт…»
Где он на самом деле? Будто во сне, он перерезает алую ленту, и стая белоснежных голубей взмывает в небо, а за ними летят яркие воздушные шарики с помещенными вовнутрь заветными мечтами-записками. Как он и хотел…
— И мое желание полетело к Богу! — всплескивает ручонками светлоглазая малышка, провожая восторженным взглядом свой ярко-розовый шарик. — Оно же исполнится, правда, папочка?
— Ну конечно, милая! — отвечает он. — Так всегда бывает, когда чего-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО ХОЧЕШЬ!
Шарики поднимаются все выше и выше, унося на небо сокровенные мечты, пока окончательно не растворяются в лазурной вышине…
…- Интересно, а что ты написал в своей записке? — лукаво поинтересовался вездесущий Хранитель, придерживая за нитку темно-синий воздушный шар с просвечивающей в середине белой бумажкой.
Это шар оттуда — с его ПЕРЕКРЕСТКА, где живет СЧАСТЬЕ и где очень много РАДОСТИ и СВЕТА…
Клим, как заколдованный, смотрел на воздушного посланника из своего несостоявшегося будущего. Потом протянул руку, но шар внезапно лопнул и рассыпался по земле маленькими голубыми незабудками, а из его центра, где была записка с желанием, взмыла большая красивая чайка. Сделав плавный круг над берегом, она устремилась в морскую даль.
— А ты молодец! — отозвался Гел. — Двух зайцев завалил на одном Перекрестке!
— Ты о чем? — оторопев, уставился на него Клим.
— Не дал самому себе уничтожить собственные Мечты и победил кровожадного Горыныча!
— Увидел, как он умеет улыбаться! — усмехнулся Клим, вспоминая непривычно добродушное лицо отчима.
— Ты впервые в жизни посмотрел на него другими глазами, — произнес Ангел. — ИЗМЕНИСЬ САМ — И ВОКРУГ ТЕБЯ ИЗМЕНЯТСЯ ТЫСЯЧИ! Советую запомнить эту фразу раз и навсегда. А то решил взвалить на бедного Фомича, у которого своих проблем хватает, еще и ответственность за твою жизнь и за твои разбитые мечты. Он тут ни при чем!
— Я уже понял, — пробормотал Клим, перебирая разноцветные камешки на берегу Яшмового пляжа.
— Ура! — кратко провозгласил Ангел, шлепая босыми ногами по мокрому песку. — Жизнь так устроена, что в каждом негативе заключен позитив. Это как две стороны одной медали. В каждом СТРАХЕ таится желание ЖИЗНИ, в самоуничтожении — самораскрытие, в гневе — мир и согласие, а в тирании, например, живет потребность быть признанным и услышанным.
— Это ты о нем?
— Нормальный он мужик на второй стороне медали — только присмотрись получше! Видишь ли, Клим, твой отчим всю жизнь руководствовался «выбором без выбора», впрочем, как и твоя мать. Таков стереотип мышления, присущий целому поколению тех лет. К сожалению, все «дети войны» несут в своем подсознании колоссальное чувство СТРАХА — страха голода, смерти и нищеты.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53