Все правильно, Клим! «ВЫ — ЭТО ВАШИ МЫСЛИ». Мыслеформы материальны, и они подвержены общему закону резонанса — подобное притягивает к себе подобное. Так вот, мысли тоже имеют свойство притягиваться в жизнь, поэтому всегда можно визуализировать любые свои мечты и подробно их записывать, тщательно на них концентрируясь. На самом деле это совсем не трудно, но вы, люди, готовы заниматься чем угодно, только не созиданием собственной жизни. А ведь мечту можно представить, конкретизируя абсолютно все и до мелочей, главное — не лениться это делать. Свои мечты нужно уважать, поскольку каждая из них, даже самая маленькая, является совокупностью высших проявлений человеческой сущности. А вы с ними так небрежно обращаетесь: поиграли — и на помойку!
Ангел опять устроился на своем любимом камне.
— Теперь расскажу о роли планирования в этой цепочке. Оно и есть конкретное приближение к исполнению мечты. Иными словами, ПЛАНЫ — это систематизация действий, очень важных при реализации задуманного.
— Если я правильно тебя понял, все начинается с желания, то есть с хотения? — задумчиво уточнил Клим. — Но, как говорится, хотеть не вредно…
— Вредно не хотеть! Да, все начинается с желания — это маленький стартовый кирпичик будущего прочного фундамента. Предвижу твой следующий вопрос и отвечаю: ЖЕЛАНИЕ НИКОГДА НЕ ДАЕТСЯ БЕЗ ТОГО, ЧТОБЫ НЕ ДАВАЛИСЬ СИЛЫ ЕГО ОСУЩЕСТВИТЬ, поэтому ни одно желание нельзя считать случайным, бесполезным или излишним. Его, как и мечту, нужно уважать, холить и лелеять. Однажды ваши желания приведут вас к Богу!
— Кстати, о Создателе. Вот скажи мне, Гел, почему Бог создал такое множество желанных объектов, заведомо зная, что большинство из них нам не по зубам? Это что, лишний повод искусить человечество?
— Нет, Клим. Будь проще и смотри на желания как на стремление получить то, что Создатель хочет тебе дать. Этот мир — Его подарок, а возможность Создателя преподносить тебе дары ограничена только твоей способностью их получать!
— Ну, знаешь, если бы все так было просто: захотел — получил…
— У каждого человека есть своя РАЗРЕШИТЕЛЬНАЯ система — насколько он может себе позволить хотеть, мечтать и получать в этом мире. Люди сами создают себе ограничительную черту по принципу: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», а затем сами себе находят оправдание, почему их мечты завалялись на свалке, а они сами оказались чужими на «празднике жизни». Проблемы с желаниями, мой друг, возникают только тогда, когда на их пути появляются какие-либо искусственные препятствия, так что пеняйте сами на себя. ЭНЕРГИИ ЖИЗНИ НЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ВЗАПЕРТИ!
— Ну допустим, — согласился Клим. — А чем тогда фантазии отличаются от желаний?
— Объясняю. — Хранитель придержал улыбку в уголках губ. — Желания ближе к обыденным, реальным вещам, а Фантазии — к нереальным. Но это только на первый взгляд — нереальные вещи, поскольку они очень далеко и на данный момент кажутся недоступными. Но спешу тебя заверить, что любые человеческие фантазии — это звонок из будущих времен, которому пока что недостает нужных знаний и опыта для воплощения в жизнь. Яркий тому пример — известные фантастические произведения. Многие придумки из них уже вовсю используются человечеством и давно перестали быть чем-то удивительным… Эй, шеф, что ты задумал? — вдруг встрепенулся Гел, заметив, как Клим приблизился к свалке с обнаруженной на берегу лопатой.
— Хочу навести порядок, закопать этот хлам…
— Стоп, стоп, стоп, так дела не делаются! — решительно заявил Хранитель, отбирая лопату.
— Это ценный раритет, который ты начал коллекционировать… — он слегка прищурился, будто бы стараясь что-то вспомнить, — полжизни назад. И от него тебе так просто не отделаться.
— На что ты намекаешь? — Клим попытался поймать в глазах Хранителя хоть какую-нибудь подсказку.
— Я не намекаю, а говорю прямо, — улыбнулся Ангел, — что у тебя всегда и во всем есть ВЫБОР и даже — сейчас…
— …А ты по-прежнему дурью маешься?! — прогремел из-за спины металлический голос отчима.
Клим от неожиданности вздрогнул и уронил красную ручку, которой только что закончил писать ключевую фразу: «Как стать счастливым». А Горыныч уже ловко выхватил дневник и стал бегло читать первые попавшиеся строки.
— Все смысл жизни ищешь, словоблуд? — криво усмехнулся. Его покрытое пунцовыми пятнами лицо не предвещало ничего хорошего.
— Какое вы имеете… — начал было Клим, привстав со стула, но тут же осекся.
Несколько долгих секунд они с Горынычем молча испепеляли друг друга неприязненными взглядами, пока Клим первым не нарушил свинцовое молчание. Глубоко вздохнув, как при погружении в некую бездну, он как можно спокойнее произнес:
— Михаил Фомич, присядьте, пожалуйста, есть серьезный разговор.
— Еще какой серьезный! — опять взвился отчим, не выпуская дневника из своих рук. — А ты думаешь, зачем я к тебе пришел?! Ахинею эту читать? — он ткнул толстым пальцем в свеженаписанные строчки.
— Я думаю, что вы пришли поговорить о моем поступлении в военное училище, — ровным голосом произнес Клим, не отрывая взгляда от выпученных глаз Горыныча.
— «Поговорить о моем поступлении!» — перекривил его отчим, грузно опускаясь на диван и расслабляя тугой галстук на покрасневшей от напряжения шее. — Да уже все давно решено, и твоя задача — немедленно выбросить этот хлам, пока я сам до него не добрался, и взяться за голову и за нужные книги.
— Но у меня уже есть все нужные книги, — сделал Клим ударение на последних словах. — Михаил Фомич, — продолжил он, чувствуя, как лоб начинает покрываться предательской испариной и как от волнения холодеют ладони. — Михаил Фомич, я передумал… То есть… Я никогда этого не хотел! Это было исключительно ваше желание и решение, чтобы я поступил в военно-инженерное училище. Но мне это не интересно! Я твердо знаю, чего мне хочется в этой жизни, я выбрал свой путь, и я уважаю свои мечты. Позвольте, — закончил он, решительно забрав дневник из рук оторопевшего Горыныча.
— Лида! — рявкнул отчим, да с такой силой, что тревожно зазвенел хрусталь в серванте. — Иди полюбуйся, кого мы вырастили и как он нас за это отблагодарил!
Тут же на крик прибежала побледневшая мать и застыла в дверях, нервно теребя край передника.
— Этот щенок решил на все и всех наплевать! — ревел Горыныч, размахивая руками, как крыльями ветряной мельницы. — Ему плевать на свое будущее, на мою заботу и, в конце концов, на мою репутацию! Он решил стать нищим!
Мать охнула и присела на край стула.
— Михаил Фомич, — спокойным тоном сказал Клим, радуясь в глубине души, что на смену привычному оцепенению пришла уверенность. — Как раз больше всего на свете мне не наплевать на свое будущее. Именно сейчас я закладываю фундамент, и это — мой выбор, который я для себя уже сделал. А что касается вас… Я вам искренне благодарен за заботу, поддержку и беспокойство о моей судьбе. Я знаю, что я вам не безразличен, и очень это ценю. Но позвольте мне отныне самому принимать решения и в том числе открывать холодильник тогда, когда мне этого захочется!
Клим не знал, откуда брались все эти слова, но он говорил так искренне, что и сам был готов поверить в то, что он действительно испытывает благодарность к деспотичному Горынычу.