Глаза Ямады блеснули. Он чуть подался вперед. Я напрягся, ожидая удара, но ничего не произошло. Он просто стоял и слушал, только нож замелькал чуть быстрее.
— И что было дальше?
Его голос чуть дрогнул, и в нем появились какие?то новые нотки. Раньше я их не слышал… Так убежденный онанист выспрашивает подробности особенно извращенного полового акта у старого педофила.
— Я зарезал их, — тихо сказал я, не сводя с него глаз.
— Как? Как ты это делал?
Он подвинулся ближе ко мне.
Однажды я видел дохлую змею. Змея была крупная. Она лежала поперек лесной тропинки. Лежала, видимо, дня два. Брюхо было распорото. Сизые с красными прожилками внутренности, какие?то белесые нити, синеватые комки — все это влажно поблескивало на солнце. Поблескивало и непонятным образом шевелилось. Присмотревшись, я понял, что это копошатся черви… Или опарыши, кто его знает… Самое мерзкое было то, что я чуть не наступил на нее. На мне были сандалии, надетые на босую ногу. Я живо представил себе, как нога касается мягкой осклизлой массы, с чавканьем размазывает ее по земле, вонючая жидкость просачивается между пальцами ног… Тогда меня чуть не вырвало.
Сейчас, видя лицо Ямады, его приоткрытый рот, нервно двигающийся вверх?вниз кадык, мутные, словно закрытые дополнительным веком, как у земноводных, глаза, я испытал то же самое чувство. Смесь страха и отвращения.
— Как ты это сделал?
Сделав над собой усилие, я все же ответил:
— Ножом.
Таким же, как у тебя…
— Да, — прошептал Ямада, — нож — это самое лучшее… Нож для сасими. Он входит в тело легко и свободно, да? Ты почти не чувствуешь сопротивления кожи и мышц.
Я борюсь с тошнотой.
Я сглатываю жидкую, как вода, слюну, но она тут же снова заполняет рот.
Я пытаюсь расслабить мышцы живота, но их сводит судорогой.
Чертов псих! Чертов псих! Чертовпсихчертовпсих! Дерьмовый извращенец!
— Скажи… — Он приблизил лицо вплотную ко мне. — Что ты чувствовал, когда убивал их? Что? На что это было похоже?
Я уловил слабый запах TimeforPeace . Не слишком подходящий к ситуации аромат. Для Kenzo требуется обстановка поспокойнее…
— Ты и сам должен знать, что чувствуешь, когда убиваешь.
— Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне… Скажи… — он почти умолял. — Это произошло здесь? В этой комнате?..
Глаза прикрыты, мокрая нижняя губа чуть отвисла, прерывистое учащенное дыхание.
Мне показалось, что он вот?вот кончит. Самым натуральным образом.
Новый приступ тошноты согнул меня пополам.
— Это произошло здесь? Скажи…
— Да, здесь. — Слова пришлось выдавливать, как засохшую васаби из тюбика. Они вылезли зеленоватой густой массой.
— Здесь… — как эхо повторил Ямада.
Я посмотрел на его руки. Он водил указательным пальцем по лезвию, словно гладил обнаженное бедро женщины.
Чертов псих!
— И что же ты чувствовал?
— Ничего, — ответил я.
Я знал, что это неправильный ответ. Но заставить себя дальше играть в эту игру не мог. Хватит с меня. Всему есть предел. Даже страху смерти… Плевать мне на все.
Я будто опять оказался на трассе, в несущемся по встречной полосе «порше». Черт с ним, пускай я умру сегодня. Этот день ничуть не хуже для смерти, чем любой другой.
Усталость делает из нас героев.
Усталость и омерзение.
Я понял, что больше не боюсь Ямаду. Как с той змеей… Сперва я испугался, увидев на тропинке здоровенную гадюку. Но страх исчез, как только я понял, что змея дохлая. И осталось лишь отвращение.
Вот и сейчас мне было противно, противно до рвоты, но уже не страшно.
— Неужели ничего? — он прошептал мне это в искалеченное ухо. — Ты лжешь… Ты лжешь мне. Скажи, скажи, что ты чувствовал? Они ведь кричали… Не могли не кричать, когда ты начал разделывать их, как свиные туши. О чем ты думал, слушая их крики? Нет?нет… Крики были только в начале, верно? Потом они начинали визжать…
Он сам не заметил, как слишком сильно нажал на лезвие пальцем. Его рука была в крови… Мне показалось, что палец разрезан до кости. Хотя, возможно, рана была и не такой глубокой. Ямада не чувствовал ничего.
…Ничего, кроме приближающегося оргазма , — подумал я и постарался отодвинуться от него.
— Они ведь визжали, да?
Чертов псих!
— Они визжали и умоляли тебя прекратить это…
Полоумный маньяк!
— Но ты не собирался останавливаться… Ты продолжал медленно резать их…
— Да заткнись ты! — заорал я, срывая голос.
Он отпрянул, будто ему в лицо плеснули кипятком, и непонимающе захлопал глазами.
— Ты маньяк! Ты спятивший ко всем чертям маньяк! Дерьмо! Ублюдок! Извращенец!
Мне было не остановиться. Омерзение, душившее меня, превратилось в животную ярость. Вот так, сразу, словно кто?то повернул у меня в голове выключатель. Щелк! И я сам стал опаснее любого маньяка, вооруженного ножом для сасими. Доктор Джекил ушел. Его место занял мистер Говнюк. И этот Говнюк чувствовал себя очень неплохо, несмотря на скованные за спиной руки.
Доктор Джекил ушел. Его место занял мистер Говнюк. И этот Говнюк чувствовал себя очень неплохо, несмотря на скованные за спиной руки.
Наконец Ямада пришел в себя. Взгляд прояснился, нижняя губа перестала мелко трястись. Зато затряслись руки…
— Ах, вот как? — тихо сказал он.
— Да, ты траханый ублюдок! Твое место в психушке!