— Спишь?
— Два часа ночи. Что я, по?твоему, должен делать?
— Откуда я знаю! Может, трахаешься.
— Как ты узнала мой номер?
— А мне вот не спится…
— Как ты узнала мой номер?
— Тебе не говорили, что ты жуткий зануда?
— Я сейчас повешу трубку.
— Проследила за тобой, узнала, где ты живешь. А дальше все просто.
— Ты следила за мной? — я нашел силы удивиться.
— Ночью ты соображаешь еще хуже, чем днем. Да, я следила за тобой. И что такого? Если бы ты не повел себя, как последний придурок, и оставил бы свою визитку, мне не пришлось бы тащиться за тобой в Накано.
— Понятно, — промямлил я. Возмущаться было не по силам. Ночью нормальные люди спят, а не возмущаются.
— Почему ты сбежал от меня?
— От тебя, пожалуй, сбежишь! — иногда я могу быть очень саркастичным парнем.
— Я сейчас прочитала, что подкожная инъекция большой дозы инсулина вызывает гипогликемическую кому. Знаешь, что это такое? Потеря сознания из?за отсутствия сахара в крови и быстрая смерть мозга. Чем больше доза, тем быстрее отъезжаешь. Можно за несколько минут… Или вот еще. Можно замочить сто граммов табака на несколько дней, потом…
— Очень интересно…
— Может, дослушаешь? — раздраженно сказала она.
— Еще пара таких идиотских звонков, и тебе не придется ломать голову над тем, как лучше расстаться с жизнью. Я все сделаю сам.
— Мне надо с кем?то посоветоваться.
— Только не со мной. Пожалуйста.
— У меня больше никого нет.
— В два часа ночи меня тоже нет!
— Хорошо?хорошо. Не будь занудой. Позвоню завтра. Пока.
И бросила трубку.
Несколько минут я тупо слушал гудки. Потом нажал сброс и повалился на подушку. Черт! Непохоже, что она по собственной воле оставит меня в покое. Разве что если сделать все, о чем она просит… Да, и такие мысли могут прийти в голову, если тебя будят среди ночи, чтобы сообщить о волшебных свойствах инсулина.
Я поворочался с полчаса, потом встал и сходил на кухню за пивом. Вытянул с книжной полки первую попавшуюся книгу и уселся в кресло. Нужно отвлечься. Думать по ночам занятие неблагодарное. Наутро все светлые мысли покажутся бредом.
Ночной я отличаюсь от дневного меня точно так же, как сам день от ночи.
Книга оказалась «Преступление и наказание» Достоевского. Очень актуально. Как раз то, что мне нужно, чтобы поднять настроение! Я давно заметил: если не везет, то не везет во всем. Но искать что?нибудь другое лень. Я открыл книгу…
После японцев самые сумасшедшие в этом мире русские.
Я читал, пока не начали слипаться глаза. Почувствовав, что больше не могу одолеть ни строчки, я выключил свет и хотел было перебраться на кровать, но…
Но тут произошло такое…
Я намертво примерзаю к креслу.
Ледяная струйка пота скатывается по спине.
Волосы на затылке шевелятся, как щупальца осьминога.
На кухне кто?то был.
Этот «кто?то» открыл холодильник, звякнул бутылками и захлопнул дверцу.
Потом послышались шаги. Легкие, мелкие. Словно шел ребенок.
Мне захотелось потерять сознание.
Странно, никогда не считал себя слабонервным…
Дверь с тихим шуршанием поползла в сторону. Я едва не закричал. Вернее, не смог закричать. Просто сидел и беззвучно открывал рот. Наверное, со стороны был похож на огромного бестолкового окуня. Выпученные глаза и движения губами, будто пытаюсь заглотить весь воздух в комнате. Но в этот момент мне было не до того, как я выгляжу.
Закричал я чуть позже, когда увидел то, что стояло на пороге.
Это была небольшая обезьяна с бутылкой пива в лапе.
Шерсть у нее была светло?коричневая. Не как кофе с молоком, а как очень дорогой кофе с очень свежими сливками, в титановой чашке на титановом блюдце.
Тварь сделала шумный глоток из горлышка и шагнула в комнату.
Вот тут?то, кажется, я и упал в обморок.
Через секунду сознание вернулось, как забывший зонтик гость. Обезьяна никуда не исчезла. Она сидела на краешке письменного стола, совсем как человек, опираясь передними лапами на столешницу из криптомерии, и болтала задней лапой. Бутылка стояла рядом с ней. Отпито было порядочно.
Я не силен в зоологии. В обезьянах тоже разбираюсь слабо. Что это за вид, я не знал. Обезьяна и все. Казалось, что она светится в полумраке комнаты. Густая шерсть странно искрилась и переливалась. В общем?то, это выглядело красиво.
Удивительно, на какие мелочи обращаешь внимание, когда происходит что?то из ряда вон выходящее. Обезьяна в квартире, да еще пьющая пиво — именно тот случай.
Я закрыл глаза. Потом открыл. Обезьяна никуда не исчезла. Сидела и смотрела на меня. Без всякого выражения. Хотя какое выражение может быть на морде у обезьяны? Точнее, как понять, какое у нее выражение?
«Спокойноспокойноспокойноспокойно!» — бурлило в голове. Но от спокойствия я был бесконечно далек.
Обезьяна шевельнула хвостом и взяла со стола бутылку. Глотнула. Поставила бутылку на место. И опять уставилась на меня.
Мой желудок превратился в холодный тяжелый комок и подкатил к горлу. Пугала меня не обезьяна, а сам факт ее присутствия в моей комнате. Этот факт говорил об одном — я сошел с ума. Как тот парень, выбивающий по ночам футон. Настоящие обезьяны не ходят по квартирам и не пьют пиво. Такие фокусы вытворяют только галлюцинации.
А если у меня галлюцинации, значит, я нездоров психически. Все очень просто.