— Это парк Ёёги. Вон храм Мэйдзи. Ты что, никогда здесь не была?
— Была, конечно… Наверное. Не помню. Скорее всего, была. Только не помню ничего.
— Как тебе удается стать невидимкой?
— Кем?кем?
Я сказал ей, что думал о невидимости.
— Чушь, — фыркнула она.
— Ну, чушь, так чушь.
— Я с детства была такой невидимкой. Меня постоянно теряли. Не я терялась, а меня теряли. Понимаешь разницу? Я могла стоять рядом с матерью, в двух шагах, и она меня не видела. Озиралась и звала по имени. Мне каждый раз хотелось крикнуть: «Мама, я здесь!» Но почему?то я этого не делала. Ждала, пока мама меня заметит. Жутко, когда мать тебя не видит, хотя ты совсем рядом. Она и в комнате меня умудрялась потерять… Почему так было, как ты думаешь?
— Я уже рассказал свою теорию. Ты решила, что это чушь.
— А мне кажется, человек рождается невидимкой. Просто с возрастом он учится управлять своей невидимостью. Вот как я. Раньше я пропадала независимо от своего желания. Раз, — Вик щелкнула пальцами, — и меня нет, все ищут. А я стою и тихонько плачу. Мне страшно — а вдруг так и не найдут? Вдруг я останусь невидимой навсегда? Что мне тогда делать?.. Потом постепенно научилась исчезать, когда мне нужно. Иногда ведь и это нужно…
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Сейчас ты исчезла, потому что тебе было нужно?
— Нет. Теперь, когда мне нужно, я становлюсь видимой. А так предпочитаю быть невидимкой.
— Почему?
— Будешь задавать много вопросов — опять исчезну, — сказала она без всякого выражения.
Мне показалось, что она и вправду может исчезнуть по собственному желанию. Причем в прямом смысле. Стать невидимой.
— Знаешь, ты тоже странный.
— Да ну?
— Серьезно. Я это еще тогда заметила, в магазине. Когда первый раз тебя увидела. Подумала: вот странный парень. Тебе разве никто не говорил, что ты странный?
— Нет. С другой стороны, никто не говорил и что я нормальный. Я не очень?то схожусь с людьми. Во всяком случае, не настолько, чтобы говорить о таких вещах.
— А тут и говорить нечего. Сразу видно. Ты ведь тоже невидимка. Да и вообще, — она опустила голову, — Все мы невидимки.
— Ну это уж как?то слишком мрачно.
— Ты хорошо знаешь своих соседей? Если из них кто?нибудь умрет, кто?нибудь одинокий, ты это сразу заметишь? Например, если умру я, меня хватятся самое раннее через неделю… В лавке напротив моего дома, где я обычно покупаю собу, подумают: «Что?то давно не видно той девчонки».
Но будет ли кому до этого дело? Ну, нету и нету… А потом в газетах напишут: «По адресу такому?то найден труп девушки… Причина смерти выясняется… Тело обнаружили соседи, когда почувствовали подозрительный запах, и тут же позвонили в полицию…» — все в таком духе. И это если еще напишут, что вряд ли. Никакой ведь сенсации нет. Вот если бы я бросилась с крыши Токио?но То… Да и тогда пошумели бы немного и все… Умер еще один человек?невидимка.
Вик замолчала. У нее было такое лицо, будто она только что одним махом взлетела на последний этаж этого самого Токио?но То. На верхней губе выступили бисеринки пота. Плечи мелко подрагивали. Мне показалось, что она плачет. Но это была нервная дрожь.
— Послушай, к чему эти разговоры? Ты ведь не собираешься умирать? Зачем… — начал было я.
Но она остановилась, посмотрела мне в глаза и произнесла медленно и четко:
— Именно это я и собираюсь сделать.
Глава 3
— Именно это я и собираюсь сделать, — сказала Вик.
Я отреагировал единственным доступным мне в этой ситуации способом. Глупо хмыкнул.
— Нечего хмыкать.
— Ты чем?то больна?
— Нет.
— Что же тогда?
— Я решила умереть. Убить себя. Вот и все. Что тут непонятного?
И опять этот взгляд. Удивление и упрек.
— Непонятно, зачем. Ты влипла в какую?то историю?
— Да нет, — она пожала плечами, будто я спросил, не болит ли у нее голова.
— Люди не убивают себя просто так, без всякой причины. Это тебе не напиться. И не по магазинам пробежаться.
— При чем тут магазины? — удивилась она.
— Я так, к примеру… Короче, нужна веская причина.
— Ты?то что в этом понимаешь?
— Тебе любой скажет. Это же очевидно.
— Ну и засунь это «очевидно» себе в задницу, — Вик зло пнула ногой камешек. — Вот ведь придурок! «Это очевидно», — передразнила она меня.
— Перестань…
— Это ты перестань. Если ничего не понимаешь, лучше помалкивай.
— Просто хочу тебя понять, вот и все, — сказал я.
Я не верил, что она говорит серьезно. Крик о помощи. Попытка привлечь к себе внимание. Желание перестать быть невидимкой. Все понятно. Одиночество.
Кого?то оно толкает к проституткам, кого?то в клубы знакомств или клубы по интересам. Ну а кого?то — к таблеткам.
Где?то я читал, что женщины пытаются покончить с собой в три раза чаще, чем мужчины. В три раза чаще их попытки заканчиваются пшиком. Мужчины берутся за дело реже, но почти всегда доводят его до конца.
Чего?чего, а женских разговоров о самоубийствах я наслушался. В средней школе второй ступени две девчонки откровенничали со мной на эту тему и показывали какие?то флакончики с таблетками. Еще одна была в университете. Та постоянно носила с собой опасную бритву. Насколько я знаю, все три сейчас замужем. Утром собирают мужьям бенто, вечером раздевают их, пьяных, и укладывают спать. Чтобы утром снова собрать бенто. Теперь им некогда думать о самоубийстве. Теперь у них есть дела поважнее.