Так всегда. Своя жизнь кажется скучной до оскомины. Из всех развлечений — пачинко, телевизор, выпивка. Для острых ощущений — боевики или фильмы ужасов. Из всех проблем — как заработать деньги и как их потратить.
Но стоит случайно влезть в какую?нибудь историю, и то, что раньше вызывало тоску, кажется таким милым и желанным.
Думая так, я подошел к двери своей квартиры. И понял, что рано радовался возвращению своей мирной жизни.
Глава 6
На полу, прислонившись к моей двери сидела Вик. Глаза закрыты. В ушах наушники плеера. «My favorit game» the Cardigans — это услышал даже я.
Рядом с ней лежит рюкзак. Уж не с вещами ли она ко мне?.. Те же дурацкие штаны. Если она вдруг их переоденет, я ее не узнаю.
Интересно, видели ее соседи?
Вик почувствовала меня. Открыла глаза. Нажала паузу на плеере. Сняла наушники.
— Ну, — сказала она, глядя снизу вверх, — и как это понимать?
— Ты не могла бы встать? Мне нужно открыть дверь.
Она поднялась с таким видом, будто ее согнали с трона.
Я открыл дверь.
— Заходи.
Ни слова не говоря, она подхватила рюкзак и зашла в квартиру. И на том спасибо. Не хватало только сцен на глазах у соседей.
В комнате она тут же забралась с ногами в кресло. Нахохлилась, обхватила колени руками. Наверное, ждала от меня объяснений и извинений.
— Выпить хочешь? — спросил я.
— Нет.
Я пожал плечами, сел на диван и включил телевизор.
Какое?то время мы безразлично следили за картинками на экране. Во всяком случае, я не мог вникнуть в происходящее. Не знаю, как Вик. Вряд ли ее занимали новости. По?моему, ее вообще не интересует ничего, кроме собственных идей. Ограниченность или цельность? Две стороны одной монеты. Как повернуть.
— Может, все?таки объяснишь, куда ты пропал на два дня? — спросила Вик.
Металл в голосе. Острота. Можно нарезать сасими.
— Никуда я не пропадал. Просто не хотелось ни с кем разговаривать.
Просто не хотелось ни с кем разговаривать.
— Мне нужна была твоя помощь.
— Я все равно не смог бы тебе ничем помочь. Был не в форме.
— Что там за шутки про обезьяну?
— Долго рассказывать.
— Как хочешь… Выключи телевизор, — она взъерошила волосы.
— Пожалуйста?
— Придурок. Пожалуйста.
Вот так, понемногу, мне удастся научить ее вежливости.
— «Придурок» — явно лишнее в этой связке, — сказал я.
И нажал кнопку на пульте. Экран мигнул и погас. За стенкой опять послышались голоса соседей. О чем можно столько болтать? Боязнь молчания, страх тишины. У современных людей свои фобии. Тишину нужно обязательно заполнить какими?нибудь звуками. Радио, магнитофон, телевизор, болтовня. Все это нужно не для получения информации. Все это нужно, чтобы убить тишину. Мы шумоголики. Без инъекции звука у нас начинается ломка. Когда?то деды могли в полной тишине созерцать цветущую сливу. Теперь мы запятнали честь древнего самурайского рода. Предки из дома Тайра заклеймили бы нас позором. Они были ближе к смерти. Они были ближе к истинному пониманию жизни. Мы не хотим этой близости. Она нам неприятна, как мысль о сексе со старухой. Мы просто болтаем или включаем на полную громкость радио. Это приносит нам успокоение.
— Мне нужна твоя помощь, — произнесла Вик. Я уловил в ее тоне напряжение.
— Ты сказала «была нужна помощь». Мне показалось, что ты справилась без меня.
— Тебе очень, очень, о?о?очень много чего кажется, — скривила она губы. — Сделай мне кофе.
— Пожалуйста?
— Ох, как же ты меня достал… Пожалуйста.
Я сходил на кухню и сварил кофе. В этом деле главное помол. Чтобы не слишком крупный и не слишком мелкий. Если смолоть правильно, можно больше ни о чем не заботиться. Кофе получится что надо.
С двумя чашками в руках я вернулся в комнату. Вик опять не было в этом мире. Лицо начало превращаться в маску. Не дожидаясь, пока произойдет то же, что в ресторане, я протянул ей чашку.
— Пей. И перестань уходить в себя, когда я рядом. У тебя лицо напоминает маску в такие моменты. Жуть.
— Что? — очнулась Вик.
— Какая помощь тебе нужна?
Она глотнула кофе и посмотрела на будильник на моем столе. Я тоже посмотрел. Девять вечера. Хорошо бы разделаться с ее делами до полуночи.
— Хороший кофе, — сказала она.
— Стараюсь.
— Хорошая квартира. Чисто, уютно, все продумано…
— Спасибо.
— Ты всегда все делаешь хорошо?
— Во всяком случае, стремлюсь к этому. Иначе и затевать ничего не стоит. Какой смысл делать что?нибудь кое?как? Но главное здесь не сделать хорошо, а стремиться к этому. Пусть даже получится из рук вон плохо. Но если по?настоящему пытался — время не потрачено впустую. Вот так. Но это моя философия. У других все может быть иначе.
Вик прихлебывала кофе. На лице у нее скука. Я показался себе занудным стариком. Очень правильным, скучным стариком.
На сколько лет я ее старше? Судя по виду, ей не больше двадцати пяти. Значит, разница пять?шесть лет. Ерунда, в сущности. Но порой мне кажется, что мы принадлежим к разным поколениям. Либо мое время прошло, либо ее время еще не наступило.
— А вот у меня всегда все шло наперекосяк, — вдруг сказала Вик.
Я был уверен, что она уже думает о другом.
— С самого начала… При рождении пуповина обвилась вокруг шеи. Меня еле спасли. Наверное, это и была моя судьба — умереть, толком и не родившись. Врачи обманули ее. И теперь мне кажется, что я занимаю чужое место. Меня не должно быть в этом мире.
Меня не должно быть в этом мире. Но я есть. Быть может, из?за этого пострадал кто?то другой. Ему пришлось уйти… Конечно, сумасшедшая мысль. Но она не оставляет меня со школы. Очень тяжело жить, зная, что занимаешь чужое место, Котаро. Мне кажется, что потому?то у меня так хорошо получается быть невидимой. Меня не замечает сам мир, в планах которого не было девушки по имени Вик. Случилась ошибка. Я осталась, но план не изменился. Я — ошибка в системе. Лишняя деталь. Для меня не было предусмотрено подруг, любимого, зверька какого?нибудь. Ведь чтобы в твоей жизни кто?то появился, линии судеб должны пересечься. А моя линия ни с чем пересечься не может. Просто потому, что ее нет. Она оборвалась еще там, в родильной палате. Линия судьбы оборвалась, а я осталась. Без всякой судьбы.
Я промолчал, хотя так и подмывало выдать какую?нибудь банальность вроде «Все не так грустно… Ты еще молода, у тебя все впереди». Но вовремя прикусил язык. А ничего более толкового на ум не пришло.