— С о змеями он разговаривает, вот что делает, — н еожиданно бросил мне один из наших «старичков», — с о змеями-то ему хорошо!
Сказав это, солдат, наверное, тут же пожалел, что не сдержался. Во всяком случае, он воровато заозирался и поспешил уйти. То, что Бибнона не любят и боятся даже ветераны отряда, я уже давно догадывался, а вот относительно того, с кем колдун встречался во время своих экспедиций на болота… Лучше бы он и в самом деле разговаривал там со змеями. В Болотном Краю встречаются существа куда хуже змей! Я говорю о людях.
* * *
У нас в Западной стороне вечерние прогулки по городским улицам как-то не приняты. Не то, чтобы совсем никто не выходил из дома по вечерам, нет. У людей бывают всякие дела — в том числе и после захода солнца. Просто если кто-то решился оставить дом, то его дело должно быть настолько важным, чтобы оправдать риск. Здесь, в центре, все выглядело несколько иначе. Пешеходы сновали туда и сюда, не выказывая спешки или каких-либо опасений, откуда-то издалека доносились звуки веселенькой музыки, мимо нас не спеша прошагал фонарщик со своим рабочим снаряжением — лесенкой, заплечной сумкой и огарком свечи на шесте. Протопали сапогами стражники. Здесь, в привилегированной части Ливды, гражданам как будто не было дела до пришествия Черного Ворона и резни, которую устроил в Хибарах Мясник… Мы с Эрствином тоже неторопливо зашагали по улице, стараясь не привлекать внимания публики. Я даже уговорил моего спутника спрятать на время слушающий амулет. Я убедил его, что рука, постоянно прижатая к уху, выглядит слишком неестественно. Свой кусочек зачарованного янтаря я подвесил над ухом на шелковом шнурке, благо магический талисман скрылся под моим капюшон. Что ж, мне под капюшоном приходилось скрывать и не такое… Я хочу сказать, что мое лицо после приключений в Болотном Краю стало приметнее любого талисмана…
Относительно того, куда сейчас идти, у меня не было никаких идей. Я по-прежнему не имел ни малейшего представления о ближайших тактических ходах Сектера.
Все в округе было как будто спокойно. Правда я с некоторым удовлетворением отметил, что по мере того, как на город опускалась тьма — улицы все более пустели. Мои земляки могут сколько угодно делать вид, что в центре улицы безопасны, но с наступлением ночи и здесь все спешат очутиться дома.
За спиной послышались звуки хорового пения. Мы уже успели порядочно отойти от храма и слов было разобрать, но, кажется, пели в самом деле хорошо…
Как бы невзначай подняв руку, я поправил амулет возле уха. Я, конечно, мог более или менее слышать все, что происходит с бароном, но ничего конкретного не разобрал с тех пор, как покинул храм. Наш барон куда-то шел, время от времени мне удавалось различить звуки уличного шума. Причем слышно было все хуже, барон наверняка удалялся от меня — и слабенькая магия не справлялась с возрастающим расстоянием. Я предполагал, что сэр Вальнт идет по улице, но те шумы, которые я посчитал шумом шагов, вполне могли оказаться чем угодно… Вот что-то вроде стука и треска — словно открылась дверь… Сразу же какой-то шум, равномерный и глухой… Мне показалось, что я различаю разрозненные возгласы и нестройное пение, не имеющее ничего общего с церковным хором. Какая-то пьяная компания? И довольно шумная… Может питейное заведение?
— Эрствин, послушай-ка, — велел я, — может, ты хоть что-то различишь.
Мой приятель послушно приложил к уху свой камешек. С минуту он морщил лоб, вслушиваясь в невнятный шум, на который, к тому же, накладывались отголоски гимна, доносящиеся из храма и магические помехи, становившиеся все сильнее, ибо магия в камне иссякала.
— Кажется, поют. Орут и поют, — неуверенно предположил наконец Эрствин, — по-моему, «Поход на Лебеллу»…
Точно, теперь и я, кажется, разобрал:
«…Под стенами злыми Лебеллы
Мы бились четырнадцать дней.
Смех эльфов был острым, как стрелы,
А что же стрел эльфа острей?..»
«Поход на Лебеллу» — одна из любимых песен имперских моряков. Как напьются — всегда ее горланят.
Глава 35
— Да, верно… «Поход на Лебеллу». Теперь и я узнаю. Эрствин, а ты помнишь — сегодня утром?
— Что — утром?
— Когда мы утром вышли из «Удачи шкипера Гройста», туда как направлялись двое солдат с имперской галеры. Помнишь? Они собирались купить вино.
— Нет, не помню, — Эрствин отнял амулет от уха и внимательно поглядел на меня, — а что с этими солдатами?
— Ничего особенного, кроме того, что у них откуда-то были деньги и повозка. Они покупали вино, много вина.
— А ты откуда знаешь?
— Они спрашивали хозяина «Удачи» о скидках оптовым клиентам. Если опт, да еще и повозка — значит, они собирались купить бочку или даже несколько… Постой-ка… Там какой-то разговор…
Но как я ни прижимал амулет к уху, все равно толком ничего не разобрал. По страдальческому выражению лица Эрствина я понял, что и он не преуспел в подслушивании. Я, конечно, догадывался, что барону для чего-то требовалось напоить имперских солдат и сейчас он просто проверяет, как потрачены денежки его агентами — исправно ли напиваются экипажи галер… Сейчас он, пытаясь перекричать вой пьяных моряков, о чем-то расспрашивал своего человека. Поскольку разговор был коротким — буквально две-три фразы — я решил, что результат сэра Вальнта устраивает.
Во всяком случае, снова хлопнула дверь и звуки пьяного веселья разом стали тише. Убедившись, что у моряков все соответствует плану, барон их покинул и теперь, очевидно, вернется сюда.
— Вот что, Эрствин, — решил я, — по-моему, барон направляется к Большому дому или к тому зданию, где держат Меннегерна… Думаю, что начинается.