Почему-то в памяти всплыла моя давняя мысль — как было бы здорово, заговори со мной профили с древних монет. Глупая мечта оборачивалась истиной — странной и страшной. А из тьмы тем временем появились новые бойцы, они уже неторопливо и уверенно приближались к дому Совета. Меннегерн спешился, небрежно швырнул поводья на предназначенный для факела крюк у дверей и первым шагнул внутрь. Почти все солдаты двинулись за ним, оставив нескольких товарищей охранять вход… Плечо Эрствина дернулось под моей рукой, мальчик собирался броситься туда, ко входу. Я вцепился в него и страшным шепотом велел:
— Стой! Не дергайся раньше времени! — так не говорят с отпрыском благородной фамилии, но сейчас было не до церемоний, к тому же и у меня нервы натянуты были до предела…
— Но… Эльф… Эти люди… А там папа…
— Послушай, друг мой, — я постарался говорить спокойно и рассудительно, — эльф и эти солдаты — как раз на стороне твоего отца. И сейчас не время… Хотя… Как ты считаешь, если их ударный отряд отойдет подальше от входа вглубь здания — есть ли у нас шансы против этих солдат у дверей?
Мне пришло в голову, что вовсе незачем лезть в схватку. Ведь вороной жеребец Меннегерна — вот он, привязан у входа. Какое мне дело до Леверкойского барона, который, к тому же сам заварил эту кашу? А лошадка, живой ключ к сокровищам Семи Башен — вот она… Правда, я только что видел коня в битве, и это было впечатляюще, но… Ведь я, как-никак колдун. И у меня есть свои способы добиться повиновения этой твари. Вот он — мой шанс! Так что, если Эрствину охота подраться с этими солдатами у входа, то, возможно, ему следует позволить этот воинственный порыв?
А потом… Да какое мне, собственно дело до того, что будет потом? Мне важно завладеть вороным. А потом я вполне смогу предоставить барону и Сектеру расхлебывать ту кашу, которую они заварили в Ливде сами. Я даже пожелаю им успеха в том, чтобы разделаться с Меннегерном. Но пожелаю издалека — мне вовсе не хочется встречаться с таким воином, как Черный Ворон.
А потом я вполне смогу предоставить барону и Сектеру расхлебывать ту кашу, которую они заварили в Ливде сами. Я даже пожелаю им успеха в том, чтобы разделаться с Меннегерном. Но пожелаю издалека — мне вовсе не хочется встречаться с таким воином, как Черный Ворон. Нет уж, пусть этот призрак по-прежнему останется для меня профилем с монеты. Мне следует позаботиться лишь об одном — чтобы иметь вдоволь таких монеток. Тогда я налюбуюсь всласть профилем князя Семи Башен.
Кроме профиля — и желательно отчеканенного в золоте — меня в Меннегерне не интересует ни-че-го.
Глава 38
И в эту ночь, и в эту кровь, и в эту смуту,
Когда сбылись все предсказания на славу,
Толпа нашла бы подходящую минуту,
Чтоб учинить свою привычную расправу…
В.С. Высоцкий
Прошла минута… Другая… Ожидание становилось все тягостнее. Из Большого дома до нас не доносилось ни звука. Что там творилось сейчас? Внутри здания находилось не менее полусотни людей — члены Совета, их слуги, охрана, стражники, челядь, проживающая в Большом доме… Ну и пришельцы. По некоторым признакам я заключил, что нападавшие — это наемники из Гевы. Как обычно — безродные пришельцы, которых здесь никто не знает, которых трудно выследить заранее, которыми очень удобно пожертвовать в случае неудачи, на которых можно свалить вину, если что-то идет не так, как задумано… За это наемникам и платят.
Я поднес к уху амулет и прислушался. Эрствин, не глядя на меня, сделал то же самое — а что еще нам оставалось?..
Сначала я разобрал только невнятные, словно смазанные, обрывки разговора. Очевидно, сразу несколько человек пытались что-то сказать, перекрикивая друг друга, и до меня доносились отдельные слова тех, к кому был обращен амулет на груди барона. Кто-то визгливо талдычил, что бунт — это забота стражи и нечего здесь обсуждать. Другой, обладатель голоса с более низким тембром, наоборот, требовал разобраться немедленно, принять новые, более строгие, законы, искоренить и выжечь каленым железом… Кажется, Лигель требовал тишины, но его никто не слушал. Я догадался, что синдики, собравшись в привычной обстановке, затеяли свою обычную перепалку… Так вот как, оказывается, проходят заседания нашего городского Совета, вернее, проходили. Ибо это, вероятно, станет последним — во всяком случае, в нынешнем составе… В царящей какофонии мне с трудом удалось расслышать голос сэра Вальнта:
— Ну, что же они… — барона перебили спорщики, — …долго? По-моему давно бы… И когда… колдун?
— Колдун явится, когда мы закончим здесь. Пока что он нам не нужен, хватит и… ффшшххрр… — снова помехи, — А вот когда мы возьмемся за…
— Но зачем тогда вообще?.. Хрр…
— Потому что он… Таких, как он, не убивают обычным… фхшррр… колдун!
— Ага! Слушайте, Сектер!
Раздался громкий стук, нестройный хор смолк и я услышал грохот, отдаленный лязг оружия и крики — за дверями зала, в котором собрался Совет, началась резня. Слуг и стражников там было довольно много, но едва ли они были способны на серьезное сопротивление Меннегерну и подготовленным к бою наемникам. То, что происходило сейчас в Большом доме, вряд ли можно было назвать схваткой — побоище или избиение… Я на секунду отнял амулет от уха — почти ничего не слышно. Город, спрятавшийся за запертыми дверями и ставнями, так и не узнает до завтра о пролитой крови и сбывшихся пророчествах…