— Нет, Хромой, — продолжил тем временем старьевщик, — по монетам у меня ничего интересного нет.
— Да я не по монетам… Меня интересует история Семи Башен. Что-нибудь об этом — только желательно с подробностями о разрушении крепости. По-моему, там была какая-то зловещая история, что-то с чарами, предсказаниями…
— Нет, — повторил Шугель, — ты опоздал. Был тут у меня с месячишко назад один… Выгреб все, что было. Жалко, что ты первым не поинтересовался, потому что он заплатил мне ерунду. Да, а документы я ему продал зна-атные… Теперь таких уже и не сыскать… Вот уж не думал я, что кому-то еще может понадобиться история Семи Башен… Если б знал — поторговался бы. И что такого в этом старье, что все им вдруг заинтересовались?
В последней фразе содержался намек на то, что мне бы не худо рассказать, что такого в этом старом деле, но я проигнорировал невысказанный вопрос Шугеля.
— Послушай, мусорщик. У меня к тебе есть деловое предложение, — я повертел монетку в руках, но так, чтобы мой собеседник не смог ее толком разглядеть, — я же знаю, что ты запоминаешь все, что хотя бы единожды прочел. Расскажи мне то, что знаешь о падении Семи Башен и я плачу, как если бы узнал это из книги. А кто этот плут, что выманил у тебя рукопись по дешевке?
Старьевщик закряхтел, называть клиента ему не хотелось, но потом он видимо вспомнил о том, что я обещал заплатить за слова, как за пергамент. То ли из уважения к выгоде предложенной мной сделки, то ли из досады на прежнего покупателя, но он решился:
— Знаешь, Хромой, здесь, по-моему, замешаны важные персоны…
* * *
Поглядеть на живого гнома было интересно. Я поднялся, морщась от боли в боку — отлежал на холодных камнях. Зато рана стала вроде не так саднить, когда встал — может, кровь отлила от лица? Ну надо же было так по-глупому попасть под гномий топор…
— Э й, Монах, — о кликнул я нашего знахаря, — а что у меня с лицом?
Тот не спеша закончил бинтовать своего очередного пациента и только потом обернулся к мне:
— Д а ничего особенного. Глаз цел. Маленько подживет, сниму повязки и будешь снова глядеть в оба.
— А … сильно… меня?.. Ну, лицо — сильно?..
— Д а как сказать, — у хмыльнулся Монах, — к расавчиком ты уже не будешь, зато бабам станешь нравиться вдвое больше. Они таких любят, меченых. Ну а как скажешь, что это гном тебя по башке секирой долбанул — так и все, любая твоей будет. Растает враз.
— З начит, сильно… — п одвел я итог.
— Д а не так чтобы очень, — М онах понял, что я не расположен отшучиваться, — т ы не волнуйся, Писарь.
— Д а не так чтобы очень, — М онах понял, что я не расположен отшучиваться, — т ы не волнуйся, Писарь. Это не надолго. Ты главное, хорошего мага-целителя найди. Есть такие заклинания, шрамы разглаживать. Годик походишь, а потом все пройдет. Ну, то есть след останется, но небольшой. Тут важно не тянуть, а сразу хорошего мага… Слушай, а может, ты сам можешь? Ты же колдун.
— Д а что вы все заладили — колдун, колдун… Какой я колдун… Так, мелочь. Ладно, пойду я, на гнома погляжу.
Без доспехов и при дневном свете гном выглядел не так уж и грозно. Впрочем, какая уж тут гроза. Любой, если его за руки и за ноги приковать к здоровенному камню, будет выглядеть не слишком страшно. Но, тем не менее, смотрелся пленник вполне внушительно. Плотный, массивный — должно быть, весит он раза в три больше, чем я, хотя и ростом сильно уступает. За спиной у пленника наши уже развели костерок и варили кашу. Я заметил, что гном принюхивается и прислушивается, оглянуться ему не давал камень, на котором нелюдь был распят. Я понял, что запах дыма и позвякивание ложки нашего кашевара наводят карлика на мысль о пытке каленным железом. Тут появился Торн и прошелся, подбоченившись, перед пленником. Тот перестал коситься через плечо и уставился на капитана.
— Н у, коротышка, — п риступил к допросу Торн, — г овори, сколько вас было? Из какого вы клана?
— П ошел к Гангмару.
— Л адно, — спокойно продолжил Торн, — п опробуем по-другому. Сейчас я тебя подвергну страшным пыткам и унижениям. Ты готов?
Мне слова капитана не понравились, но что-то в его тоне было такое… Не страшное, в общем. Вокруг уже толпились наши парни, они ожидали забавы и заранее скалились. Гном закряхтел, пошевелил плечами, цепи на нем звякнули, натягиваясь. Испытав свои путы на прочность, гном снова заявил:
— П ошел к Гангмару, — н о прежней уверенности в его тоне уже не было.
— Л адно, — Т орн вплотную приблизился к пленнику и извлек из-за пояса большущие ржавые ножницы, итак повторяю вопрос, — и з как какого ты клана и сколько вас было в яме.
— П ошел к Гангмару.
Не говоря больше ни слова, Торн ухватил гнома за кончик бороды и отхватил от нее сантиметров десять. Затем он отскочил от карлика (тот, едва поняв, как над ним надругались, зарычал и забился в цепях) и поднял пучок волос вверх, словно это была какая-то забавная шутка. И в самом деле — все дружно заржали. Пленник принялся биться в цепях и взвыл так, что меня передернуло. Ну да, естественно — борода для гнома это святое.
— П овторяю вопрос, — н евозмутимо гнул свое Торн, снова хватая гнома за кончик укороченной бороды и щелкая в воздухе ножницами, — с колько вас было и какой клан?