— Я не верю тебе, — сказала Симона тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Пойдем, Джордж, нам пора.
Прищурившись, Джонатан смотрел, как Симона и Джордж идут к двери. Джордж подхватил свой ранец с книгами. Напуганный бурным разговором родителей, он забыл сказать Джонатану «до свидания», да и Джонатан промолчал.
Как всегда в субботу, в магазине было много работы. Несколько раз звонил телефон. Часов в одиннадцать на другом конце провода послышался голос Тома Рипли.
— Хотел бы встретиться с вами сегодня. Это весьма важно, — сказал Том. — Вы можете сейчас говорить?
— Не совсем.
С другой стороны прилавка перед Джонатаном стоял клиент, дожидаясь, когда можно будет заплатить за картину, которая лежала на прилавке уже завернутая.
— Простите, что беспокою вас в субботу. Но мне бы хотелось знать, не могли бы вы ко мне приехать… и остаться на вечер?
Джонатана точно током ударило.
Закрыть магазин. Сказать Симоне. Но что он ей скажет?
— Да?да, я слушаю вас.
— Когда вы закроетесь? Я за вами заеду. Скажем, в двенадцать? Или это слишком рано?
— Нет. Я успею.
— Тогда я заеду за вами в магазин. Или подожду на улице. Да, и вот еще что — захватите револьвер.
Том повесил трубку.
Джонатан занялся покупателями, и, хотя в магазине еще оставались посетители, повесил на двери табличку «Ferme». Интересно, что случилось у Тома Рипли со вчерашнего дня? По субботам Симона не работала, но утром почти не бывала дома — закупала продукты или занималась другими домашними делами — ездила в химчистку, например. Джонатан решил написать Симоне записку и опустить ее в почтовый ящик на входной двери. К одиннадцати сорока записка была готова, и он отправился самой короткой дорогой, по улице Паруас, где возможность повстречаться с Симоной была минимальной. К счастью, он ее не встретил. Джонатан просунул записку в щель, помеченную словом «Lettres»[84], и быстро вернулся тем же путем. В записке говорилось:
«Дорогая, не жди меня к обеду и ужину. Магазин закрыл. Представилась возможность получить хорошую работу недалеко отсюда. Меня отвезут туда на машине.
Дж.»
Написано туманно, совсем не в его духе. Но хуже, чем утром, быть уже не может.
Джонатан снова открыл магазин, схватил свой старый плащ и засунул итальянский револьвер в карман. Когда он вышел на улицу, зеленый «рено» Тома как раз подъезжал к магазину. Том открыл дверцу, хотя машина еще не полностью остановилась, и Джонатан уселся на переднее сиденье.
— Доброе утро! — приветствовал его Том. — Как дела?
— Дома? — Джонатан невольно озирался в поисках Симоны, которая могла оказаться на любой из ближайших улиц. — Боюсь, не очень.
Том так и думал.
— Но чувствуете вы себя хорошо?
— Да, спасибо.
Том повернул направо возле магазина «Призюник» и выехал на улицу Гранд.
— Мне опять звонили, — сказал Том, — вернее, трубку взяла прислуга. Как и прежде, сказали, что ошиблись номером, она не назвала моего имени, но я занервничал. Кстати, я отослал прислугу, да и жену тоже. У меня предчувствие, будто что?то должно случиться. Поэтому я и обратился к вам с тем, чтобы вместе защищать крепость. Просить мне больше некого. Обращаться за помощью в полицию я боюсь. Если бы около моего дома обнаружилась парочка мафиози, то, разумеется, последовали бы неприятные вопросы на предмет, почему они здесь оказались.
Это Джонатану было ясно.
— Мы еще только на пути к моему дому, — продолжал Том. Они проехали мимо памятника и выехали на дорогу, которая вела в Вильперс. — Так что у вас есть время передумать.
Я с радостью отвезу вас назад, и вам нет нужды извиняться, если вы не захотите составить мне компанию. Может, что?то случится, а может, и нет. Но двоим легче вести наблюдение, чем одному.
— Да?да.
Джонатана точно парализовало.
— Все дело в том, что я не хочу оставлять свой дом. — Том ехал довольно быстро. — Я не хочу, чтобы его подожгли или взорвали, как квартиру Ривза. Между прочим, Ривз сейчас в Асконе. Его выследили в Амстердаме, и он вынужден был бежать.
— Вот как? — Джонатана охватила паника, и он ощутил приступ тошноты. Все рушилось. — Вы… ничего странного возле дома не видели?
— Да нет, — холодно ответил Том, не вынимая изо рта сигареты, небрежно зажатой в уголке губ.
Еще можно вырваться, думал Джонатан. И делать это надо сейчас. Нужно лишь сказать Тому, что он не настроен на такое дело, что вполне может потерять сознание, если начнется перестрелка.
Еще можно вырваться, думал Джонатан. И делать это надо сейчас. Нужно лишь сказать Тому, что он не настроен на такое дело, что вполне может потерять сознание, если начнется перестрелка. Можно отправиться домой, где он будет в безопасности. Джонатан глубоко вздохнул и опустил стекло пониже. Да он будет негодяем, если так поступит, трусом и дерьмом. Можно попробовать. Он ведь обязан Тому Рипли. И что он так печется о своей безопасности? Причем именно сейчас. Джонатан, почувствовав себя лучше, слабо улыбнулся.
— Я рассказал Симоне про пари на мою жизнь. Она не очень?то поверила.
— Что она сказала?
— Это и сказала. Она мне не верит. Еще хуже то, что она видела меня вчера с вами… где, не знаю. Теперь она думает, что я держу деньги для вас… что они положены на мое имя. Ясное дело — деньги добыты нечестно.