— В игрушки играет, — пояснил Том. — Главным образом, укрывает краденое, как вам, может быть, известно. Берет товар, переправляет дальше. Так же глупо, как шпионские игры, но Ривза, по крайней мере, еще не поймали — не поймали, чтобы снова выпустить, как это часто бывает. Ему неплохо живется в Гамбурге, правда, я не видел, где он там обитает. Не следовало бы ему этим заниматься. Не его это дело.
Джонатан раньше думал, что Том Рипли — частый посетитель в доме Ривза Мино в Гамбурге. Он вспомнил тот вечер, когда неожиданно появился Фриц с небольшим пакетом. Драгоценности? Наркотики? Джонатан увидел знакомый виадук, потом в поле зрения появились темные, покрытые зеленью деревья возле вокзала. Их вершины были ярко освещены уличными фонарями. Лишь Том Рипли, сидевший рядом с Джонатаном, оставался для него загадкой. Джонатану снова стало страшно.
— Могу я спросить… как вы все?таки вышли на меня?
Том как раз делал трудный поворот налево с вершины холма на авеню Франклина Рузвельта. Он остановился, пропуская идущие навстречу машины.
— Причина, признаюсь с сожалением, ничтожная. В тот вечер в феврале, у вас на вечеринке… вы сказали кое?что, что мне не понравилось.
Встречных машин больше не было.
— Вы тогда сказали: «Как же, как же, я о вас слышал», и прозвучало это довольно?таки оскорбительно.
Джонатан помнил это. Он также помнил, что в тот вечер чувствовал себя особенно утомленным и, следовательно, более раздраженным. Выходит, Рипли вовлек его во все эти неприятности из?за того, что он был с ним немного резок. Вернее, он сам себя вовлек, подумал Джонатан.
— Вам нет нужды больше со мной встречаться, — сказал Том. — Думаю, дело увенчалось успехом, если этот телохранитель больше нам о себе не напомнит.
Может быть, извиниться перед Джонатаном? Черта с два, подумал Том.
— Что касается морали, надеюсь, вы себя ни в чем не упрекаете.
— Что касается морали, надеюсь, вы себя ни в чем не упрекаете. Они тоже убийцы. Эти мафиози часто убивают невинных людей. Поэтому мы взяли закон в свои руки. Мафия первой согласится, что закон нужно брать в свои руки. Она стоит на этом.
Том повернул на улицу Франс.
— Я не буду близко подъезжать к вашему дому.
— Все равно. Большое спасибо.
— Постараюсь кого?нибудь прислать за моей картиной.
Том остановил машину. Джонатан вышел.
— Как угодно.
— Позвоните мне все?таки, если будут проблемы, — улыбнувшись, сказал Том.
Джонатан улыбнулся в ответ, точно его что?то развеселило.
Джонатан направился к улице Сен?Мерри и через несколько секунд почувствовал себя лучше. Ему стало легче, и, главным образом, потому, что Рипли, похоже, не волновался — его не волновало ни то, что телохранитель еще жив, ни то, что они оба недопустимо долго простояли на той площадке в поезде. Да и с деньгами ситуация складывалась невероятная — как и во всем остальном.
Подходя к «дому Шерлока Холмса», Джонатан замедлил шаг, хотя и знал, что опаздывал намного больше, чем обычно. Бланки для образцов подписи из швейцарского банка принесли вчера с почтой в магазин, Симона не распечатывала письмо. Джонатан подписал бланки и в тот же день опустил конверты в почтовый ящик. Он думал, что запомнит четырехзначное число своего счета, но сейчас уже забыл. Симона согласилась с тем, что ему нужно во второй раз побывать в Германии, чтобы повидать там специалиста, но больше поездок не будет, и Джонатану придется объяснить происхождение денег — не всех, но значительной части; ему нужно будет выдумать что?нибудь про уколы, таблетки и, возможно, придется еще разок?другой съездить в Германию, просто чтобы подкрепить свою версию о том, что врачи продолжают проводить эксперименты. Плохо все это, совсем не в духе Джонатана. Он надеялся, что ему придет в голову что?нибудь получше, но знал, что не придет, пока он не пошевелит мозгами как следует, чтобы что?то придумать.
— Поздновато, — сказала Симона, когда он вошел.
Она сидела в гостиной с Джорджем. По всему дивану были разложены книги с картинками.
— Покупатели задержали, — ответил Джонатан, вешая плащ на крючок.
Он с облегчением почувствовал, что револьвер больше не тянет карман.
— Ну, а ты как поживаешь, Камешек? Чем ты тут занимаешься? — улыбнулся он сыну.
Джонатан говорил по?английски.
Джордж напустил на себя важный вид. Пока Джонатан ездил в Мюнхен, у Джорджа выпал передний зуб.
— Шитаю, — ответил он.
— Надо говорить «читаю». Если хочешь правильно говорить.
— Што знашит правильно говорить?
Как на это ответить? Этому не видно конца.
— Правильно говорить значит…
— Джон, смотри?ка, — сказала Симона, разворачивая газету. — За обедом я этого не заметила. Послушай. Двое мужчин… нет, один мужчина убит вчера в поезде, который шел из Германии в Париж. Убит и выброшен из поезда! Как ты думаешь — это не тот поезд, в котором ты ехал?
Джонатан взглянул на фото мертвого человека на откосе, пробежал глазами заметку, будто не видел ее раньше… «задушен»… «руку второй жертвы, возможно, придется ампутировать»…
— Да… экспресс «Моцарт». В поезде я ничего не заметил. Но в нем вагонов тридцать.
Накануне Джонатан сказал Симоне, что приехал слишком поздно вечером, чтобы успеть на последний поезд в Фонтенбло, и остановился в Париже в небольшой гостинице.