— Как скажешь, начальник, — съязвил Рабинович, но бурдюк спрятал в свой мешок с драгоценностями.
На некоторое время все замолчали, и только тут кинолог сообразил, что обычно болтливый Дакша до сих пор не сказал и десятка слов. Рабинович, удивленный такой метаморфозой, насторожился. Он вдруг осознал, что впервые после того, как путешественники вляпались в новые неприятности в этой вселенной, они откровенно говорят о своих планах при постороннем. Менты вообще всегда старались держать аборигенов подальше от истинного положения дел, а тут разговорились! Может быть, какую-то роль сыграло то, что Дакшу как разумное существо никто не воспринимал? Ведь слон — он и есть слон. Только вот не был ли Дакша «засланным казачком», если так можно выразиться в отношении большеухого, хоботастого и многотонного болтуна.
— Эй, Дакша, а ты что молчишь? — настороженно поинтересовался Сеня. Жомов с Поповым встрепенулись, поняв подозрения кинолога без слов.
— А меня все равно никто не слушает, — прогнусавил Дакша. — Я бы вам что-нибудь и сказал, хотя и не знаю, что говорить. Вы уже сами все сказали. Вам нужно к Рудре, чтобы Сарасвати помогла снять проклятие Кали. Добавить тут нечего, но я бы попросил вас взять меня с собой, хотя и не знаю, зачем мне вместе с вами голову в петлю совать.
— Я знаю зачем, — заявил омоновец, нагибаясь вперед так, чтобы слон увидел дубинку в его руках. — Ты, гад, Кали на нас стучишь. Так ведь? Сознавайся, урод, или я тебя сейчас навек одноглазым сделаю.
— Мне с одним глазом никак нельзя. Самые вкусные лакомства могу пропустить, — меланхолично заметил слон. — А насчет Кали ты не прав. Сам попробуй ей настучи, хотя и не знаю, кто бы на такое мог решиться.
— Что ты дураком прикидываешься?! — зарычал Ваня.
— Что ты дураком прикидываешься?! — зарычал Ваня. — Сознавайся, ты этой шестирукой стерве о нас докладываешь?
— И как я, по-вашему, мог бы это сделать? — Дакша вопросительно поднял хобот, отчего сделался похожим на этакий самоходный чайник. — Я же не способен путешествовать между владениями богов.
— Ну, этого мы знать не можем, — ввязался в «допрос» Попов.
— Зато я могу, — испортил им все удовольствие Лориэль. — Если бы у него были способности к путешествию по мирам, я бы это почувствовал. Это все-таки магический дар, а я волшебство чувствовать пока не разучился.
— Это еще ни о чем не говорит, — не сдавался омоновец. — Может быть, у них друг с другом какие-нибудь средства связи существуют. Вроде рации…
— Мобильного телефона, блин, козлы, мать вашу! — взвился эльф. — Вы сами хоть иногда соображаете, что выдумываете? Или ваших пустых горшков, которые какой-то идиот надумал назвать головами, хватает только для того, чтобы форменные кепки носить? Что вы все время ситуацию усложнить пытаетесь? Дакша до сих пор нам только помогал. Параноики хреновы.
— Ладно, не вопи, — осадил его Рабинович. — Как говорил Феликс Эдмундович, бдительность никогда не бывает чрезмерной.
Лориэль, хоть и посмотрел на Сеню как на сумасшедшего, комментировать его последнее высказывание не стал. Он вновь разместился на темечке слона и о чем-то задумался.
Собственно говоря, и остальным было о чем подумать, но делать этого абсолютно не хотелось. Многочасовая поездка на спине слона явно не располагала к иным размышлениям, кроме дум о боли в натёртых филейных частях тела, неудобной позе и бурчащем желудке, утомленном постоянным покачиванием. Подумав пару минут обо всех этих муках, Сеня не выдержал.
— Лориэль, а куда мы, собственно говоря, тащимся? — поинтересовался он. — Не пора ли что-нибудь предпринять?
— Поужинать, например, — вставил Попов, не обращая внимания на гневные взгляды кинолога.
— И выпить не помешает, — поддержал его омоновец, еще меньше приглядываясь к выражению лица Семена.
— А девочек из варьете вам не надо?! — зарычал Рабинович и вновь повернулся к эльфу. — Почему к этой Рудре не отправляемся, спрашиваю?
— На ночь глядя? — ошалело уставился на него Лориэль.
— А ты думаешь, будет лучше, если Брахма нас здесь найдет или Кали к нему в гости заявится? — не унимался кинолог. — Давай сматываться отсюда. Устроим привал во владениях Рудры, а завтра с утра проведем рекогносцировку.
— Ну, как скажешь, — пожал плечами эльф и щелкнул пальцами…
В этот раз переход получился несколько более болезненным. У Сени кружилась голова, его тошнило, а вдобавок к этому чесалось все тело. Рабинович попытался открыть глаза, но сделать это отчего-то не получилось. Точнее, глаза-то открылись, но до такого размера, которому бы позавидовал и самый что ни на есть чистокровный чукча. В узенькие щелочки между веками с трудом удавалось различить свет и тень. Ну а первое, что увидел Сеня, был здоровенный москит, удивленно заглядывающий ему прямо в зрачок. Рабинович взвыл, хлопнул себя ладонью по носу и тут же почувствовал, что по лицу и руке потекло что-то липкое.
— Горыныч, мать твою, сделай же что-нибудь!!! — заорал кинолог, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь вокруг себя и сквозь узенькие щелочки не видя ничего, кроме мелькающих крыльев, до боли в скулах напоминавших подобные отростки у Лориэля.