— Ты чего, Мурзик? — удивленно уставился на меня хозяин. Да не на меня смотри, дурень ты этакий!
— А я тебе говорю, Сеня, своди пса к ветеринару. Видишь, он уже и на тебя рычать начал, — заявил омоновец и поперхнулся. — Рабин, у тебя карман горит.
— Где? — оторопел Семен и тут наконец все понял. — Мужики, атас! Похоже, тот, кого мы ищем, здесь.
Больше никому и ничего объяснять не потребовалось. Ваня пружиной взвился с места, выхватывая из кобуры пистолет и озираясь вокруг. Горыныч завертелся волчком, готовясь отражать магические атаки и разить врага самому, Попов отцепил дубинку, а эльф взвился под потолок. Ушинасу в точности повторял все действия омоновца, а Сеня вынул из кармана ярко сверкавший пузырек.
— Интересно, как же определить, с какой стороны враг приближается? — задумчиво пробормотал мой хозяин, глядя на флакон, и тут мы услышали знакомый голос.
— Я не понял, разорви вас Рудра, что случилось с моим домом?! — истошно заорал кто-то за стеной. — Это так вы его берегли, дети шакала и гадюки?! Четвертую всех. На электрический стул отправлю! — И в полуразрушенный зал ворвался незнакомый нам мужик. Да тут же и застыл на пороге, увидев направленные на него пистолеты.
— Шакьямуни! Ты уже вернулся? Извини, мы тут немного намусорили, но все приведем в порядок, — заверещал Лориэль, пикируя сверху прямо в сторону будды. Пытаясь предупредить его, я грозно зарычал.
— Назад! — рявкнул мой Сеня, и эльф завис посреди дороги. — Уйди в сторону, Лориэль. А ты, дружок, даже пальцем шевелить не пытайся.
— Сеня, ты что, с ума сошел? Это же Шакьямуни, будда, решивший встать на путь просветления, — начал было говорить Лориэль и поперхнулся. Шакьямуни взмахнул рукой.
Почти одновременно с этим движением открыли огонь мой хозяин и Жомов. Грохот выстрелов, визг пуль, рикошетом отскакивающих от защитного щита туманного бога, ныне показавшего свое истинное лицо, с непривычки в первые несколько секунд оглушили меня. А затем я метнулся к стене и крадучись двинулся в сторону Шакьямуни, стараясь обойти его с тыла и не попасть в поле зрения врага. Горыныч выпустил энергошар в сторону будды, а Ушинасу заткнул уши и упал на колени. Слабоват демон оказался.
— Да, я Шакьямуни, вставший на путь просветления, — подняв руки кверху, издевательски хохотал будда. — Мой дух побывал во многих мирах и действительно просветился! Я видел много цивилизаций, бессчетное количество народов и бездну культур. Одних я презирал, к другим испытывал сострадание, а третьим завидовал и удивлялся.
Одних я презирал, к другим испытывал сострадание, а третьим завидовал и удивлялся. И так было очень долго, бессчетное число лет, пока мне не открылась статуя Свободы. Я взирал на этот мир и понял, что он один служит эталоном процветания, равноправия, демократии и свободы личности. Только он один достоин быть примером для подражания, а наша культура — не больше чем раздавленный таракан под ногами титана. Вот тогда я и решил уничтожить этот мир и создать на его месте новый, по образу и подобию Великих Соединенных Штатов Америки!
Закончив свою пламенную речь, Шакьямуни принялся раскачиваться из стороны в сторону. Купол вокруг него потемнел, и от него во все стороны поползли черные концентрические круги. Горыныч хотел выстрелить в них очередным шаром, но Попов, видимо, вспомнив, к чему это привело прошлый раз, прыгнул на Ахтармерза, сбивая тому прицел, и энергошар ушел в потолок, проделав в нем огромную дыру. Сверху посыпались обломки кровли, штукатурка и еще какой-то мусор. На секунду все заволокло пылью, и я рванулся вперед, занимая позицию справа и позади взбесившегося будды.
Выстрелы стихли. Я увидел сквозь пелену, как Сеня с Жомовым лихорадочно перезаряжают пистолеты, и в этот миг первый черный круг коснулся меня. Все поплыло пред глазами, и я увидел бездну. Я висел над ней, глядя, как внизу рушатся дворцы и хижины, храмы и тюрьмы. Я видел зарево пламени и слышал вопли умирающих людей. Я одновременно был и здесь, и внутри погибающего мира, и когда мне показалось, что я навсегда застряну в руинах чужой цивилизации, Сеня услышал, как я заскулил.
Не придумав ничего лучшего, а может быть, просто машинально, Рабинович швырнул в моего мучителя флакон со слезой Рудры. Видимо, весь гнев Брахмы, утерянный обиженным нами демоном, сконцентрировался в этой капле влаги. Пузырек разбился с ослепительной вспышкой. Шакьямуни закричал, энергощит и черные круги вокруг него исчезли. Я вздохнул с облегчением, а Сеня заорал на Горыныча:
— Ахтармерз, ты же можешь! Выруби его!!!
Но, видимо, последствия взрыва слезы демона оказались губительными для любой магии вокруг. Горыныч лишь слабо трепыхался на полу, не имея сил не только что-то наколдовать, но и даже двинуться с места. Шакьямуни перестал вопить и расхохотался. Энергощит вновь начал вырастать вокруг него, и я уже собрался умирать, но вдруг позади будды появился толстенный шланг и опустился ему на голову. Шакьямуни закатил глаза и рухнул на пол, потеряв сознание. А над ним возвышался Дакша, не влезавший в дверь.
— Вы целы? — спросил слон. — Хотя я и не понимаю, почему меня это волнует.