— Разведка!
— Командир?
— Пленные есть?
— Как раз закончили, — небрежно отозвался гатриец.
— Что-нибудь интересное?
— Ну… — Он помедлил. — Если тебе слово «Арином» знакомо…
Я мгновенно вспотел, несмотря на климатизатор бронескафандра.
— Вы где?
— Уровень шесть, центральный отсек.
— Иду.
Не медля ни секунды, нырнул в вертикальный ствол, где до штурма был лифт, и скользнул на шесть этажей вниз.
Обширный, словно спортзал, отсек был почти пуст. И только в дальнем углу в окружении одетых в броню десантников, накрепко привязанный к стулу, топорщился гуманоид неопределенного пола. Из-под плотно сжатых губ на мятый комбинезон стекала тонкая струйка слюны. Да… Психотропный допрос — это совсем не сахар. Особенно если его проводят бойцы моего разведвзвода. Они просто психи. К несчастью для врагов Империи, прекрасно обученные и абсолютно лишенные таких предрассудков, как гуманизм и прочее.
— Кто таков?
— Утверждает, что диверсионный отряд Имперской Разведки. Имеет приказ взорвать «Арином» при возникновении определенных ситуаций.
— Каких ситуаций, откуда он вообще взялся, на чужой-то базе? — Я с интересом посмотрел на пускающего слюни разведчика.
— Не говорит! — Гатриец развел руками.
— Ментоблокада?
— Навроде… — Гатриец кивнул шлемом и добавил: — Мы тут корячимся, а они…
— Остальные члены команды?
— Изолированы. — Риги махнул рукой куда-то в сторону служебных коридоров.
— Он сказал, где это чудо?
— Ну… Еще бы он не сказал! — ласково произнес Эверон. — И даже показал.
— И даже показал. И сам код набрал. Покладистое такое чмо…
Одного взгляда на пленного было достаточно, чтобы понять — покладистость была свежеприобретенным качеством.
— Веди.
Короткий, метров в сто коридор, массивная дверь, вывернутая с корнем турель излучателя и тускло освещенный ангар метров сорока длиной и высотой около десяти. И в центре спокойненько так, поблескивая серыми полированными боками, полуцилиндр. Эдакая разрезанная вдоль восьмиметровая колбаска, лежащая на плоской части. «Арином». Широко известная в узких кругах планетарная мина дархонского производства. Вот, оказывается, чего мне не хватало для полного счастья.
— «И сказал: он не будет твердь. И не стало тверди».
— А? — вскинулся Эверон Дарги.
— Ничего. — Я махнул рукой. — Музыкой навеяло.
— А вы меньше маршей слушайте…
— Ты еще подначивать будешь! — устало отозвался я. — И что мне с этим дерьмом делать прикажешь?
— Ну наше дело найти… — уклончиво отвечал гатриец.
— Если выберемся живыми, Звезду Империи обещаю.
— А если не выберемся? — сварливо осведомился капитан.
— Пожалуешься на меня Предвечному…
Я подошел ближе. Управлялась эта штука, судя по данным разведбюллетеня, просто. Двадцатизначный плавающий код включал и отключал всю систему. Были еще какие-то сложности, связанные с транспортировкой в активном состоянии, но нас это пока не волновало.
Это была такая петарда, что хотелось поскорее отнести ее подальше и забыть как страшный сон.
— Капитан, мину тихо погрузить на «Аинди». Обеспечить возможность дистанционного запуска корабля и активации мины. По исполнении доложить.
— Сделаем. — Ло Дарги коротко кивнул и уже сделал движение, чтобы отбыть командовать своими висельниками, но тормознул с немым вопросом в глазах. — И еще…
— Что там?
Дарги замялся.
— Ну на нижних этажах… Вроде шахты, что ли.
— Дарги, не тяни, что там?
В ответ он отключил внешнюю связь, приподнял стекло бронешлема и сдвинул тактический экран в сторону, открывая усталое лицо с глубоко запавшими глазами. Я аж обомлел. Сверхзащищенная и даже теоретически непрослушиваемая связь между подразделениями космодесанта была каноническим образцом надежности и секретности. Я глянул на индикатор окружения и не стал выключать связь, а просто с помощью специального рычажка обесточил системы шлема, после чего связь, автозапись и лицевые заслонки перешли в пассивное состояние. Впрочем, вместе с магнитозамками между шлемом и скафандром. Я медленно стянул горшок с головы и не глядя протянул его за спину со словами:
— Ребята, погуляйте. — Потом нюхнул сухой машинный запах подземелья и кивнул гатрийцу: — Ну?
Его ответ разительно отличался от задумчивого блеянья тридцатью секундами ранее. Четко и уверенно, не сомневаясь и гася все мои сомнения в корне…
— Шахтный конвейер типа «Лок-300». Судя по оборудованию и остаткам породы на конвейере — риготовая руда. Плотность на глаз — 3-4 процента. Оборудование работоспособно и, судя по износу, практически новое.
Плотность на глаз — 3-4 процента. Оборудование работоспособно и, судя по износу, практически новое. Обогатительный комплекс, плавильный блок. Выход — стандартный двухсотграммовый слиток. Две тонны слитков в контейнерах и около ста тонн руды в системе «шахта — обогатитель — плавильный блок».
Если б не Дарги, ни в жисть не поверил. Теперь стало ясно, что не поделили наши с Фассон. Добываемый самоходным геологоразведочным и добывающим комплексом «Лок-300» металл ригот использовался в основном в миниатюрных источниках питания приборов гражданского назначения. От карманных устройств и игрушек до транспортных средств. Крохотные протонные реакторы были надежны, как чугунная болванка, и имели такой же срок службы. Конечно, ригот не вирон-510, шедший на военные нужды, но и не такой редкий. Только это в мирное время. А во время войны все это — сверхценное стратегическое сырье. Это были настоящие деньги. Сотни миллиардов. За такие деньги можно купить армию или целый флот. То есть нас будут долбать так сильно, насколько смогут. Это плохо. Но без орбитального оружия. Иначе шахте и добытому металлу- каюк. Это хорошо. Но если они поймут, что до прихода нашего флота нас не выковырять, нас просто сотрут в пыль. Вместе с планетой, если понадобится.