Но несмотря ни на что, работа по разборке завала не прекращалась ни на мгновение. А примерно в трех полетах стрелы, на живописной полянке у ручья в горной долине, высился огромный шелковый шатер. Там, в шатре, у старательно нарисованной карты стояли трое — немного сдавший за последнее время Император Хаттис, Кивилгар и граф Ратонга-и-Гассари.
— Здесь и здесь, — рука Рея, державшая тонкий, остро отточенный стилет, водила им, словно указкой, по затейливо расцвеченной карте, — установлены три артиллерийские и одна ракетная батареи. Много они, конечно, не сделают, но определенное давление создадут. Главное, для чего они предназначены — это не дать степнякам здесь закрепиться в виде серьезного лагеря и помешать строить настоящие укрепления.
Потом, на желобах уже ждут несколько сот тяжелых древесных стволов. — Почувствовав удивленный взгляд Хаттиса, он пояснил: — Поверхность земли достаточно ровная, и, разогнавшись на наклонных пандусах, стволы будут катиться по земле достаточно долго.
Еще несколько минут Рей перечислял, где и какие сюрпризы приготовлены для надвигающейся армии.
— И главное. — Рей потянулся, сразу став похожим на зверя перед броском. — Генераторы, установленные на выходе из ущелья, сделают его абсолютно неприступным, пока вращаются их роторы.
— А если перестанут? — уточнил Император.
— Горная река! — пояснил Кивилгар. — Когда она замерзнет, перевал уже с месяц как будет неприступным по совершенно природным причинам.
Что-то смущало Хаттиса, но он все никак не мог заставить себя спросить. Рей решил прервать его муки.
— Не мнись. Выкладывай.
— Странные у тебя способы войны. Ты не находишь?
— В чем именно? — удивился Рей.
— Эта война… — Хаттис снова помялся. — Ты готовишь настоящую бойню для степняков, словно они и не люди вовсе, а тараканы.
Эти разговоры Рей уже слышал.
— Выбирай, Император! Или я устрою бойню им, или они устроят ее ТВОЕМУ народу.
Хаттис промолчал.
12
На вершине взметнувшейся в небо черной башни Кивилгара уже пятый день горел костер. Дым его, не черный, не синий, а какой-то белесый, стелился между небом и облаками и не таял до самого горизонта. Там, на плоской крыше башни, стоял огромный прокопченный котел, в котором бурлила и булькала густая жижа, постоянно менявшая свой цвет. Сам верховный маг забыл, когда последний раз спал, и только злобно шипел давно сорванным голосом на мелькавших вокруг помощников и помощниц.
Рей как раз вернулся в столицу, когда у Кивилгара наконец все было готово. Собственно, идея эта родилась у Рея после нескольких бессонных ночей. Ему все не давали покоя слова Хаттиса о бойне. И он, приложивший весь свой немалый талант и огромный опыт, чтобы эту кровавую баню организовать, теперь бился в поисках ответа, как избежать такого развития событий. Но для ответа на этот вопрос ему нужна была информация.
По приказу Кивилгара котел внесли в самый большой зал башни. Шквальный ветер, врывавшийся в распахнутые оконные проемы, не мог вызвать даже слабенькой ряби на поверхности тяжелой темно-синей жидкости, мутно клубившейся в котле. Какая-то своя жизнь, бурлившая в ней, выплескивалась временами небольшими тягучими волнами, заставлявшими весь чан вздрагивать и отдаваться протяжным гулом на предельно низкой частоте.
Отдававший последние указания Кивилгар внезапно поднял руку, призывая всех к вниманию и, не отрывая сосредоточенного взгляда от чана, медленно и внятно произнес:
— Все вон…
Небольшая суматоха у дверей зала, и Рей с придворным колдуном остались одни.
— Ну и чего ты там приготовил? — немного скептически поинтересовался Рей, слегка втянув носом воздух над чаном. — Пахнет омерзительно. Ты что, сварил старые портянки?
— А ты что, жрать сюда пришел? — сухо отрезал Кивилгар. — Это, кстати, была твоя идея — посмотреть на степняков вблизи. Так что терпи… И чего это тебе так припекло? Через неделю насмотришься до тошноты.
— Я просто предполагаю, что вблизи они пахнут еще хуже.
Так что терпи… И чего это тебе так припекло? Через неделю насмотришься до тошноты.
— Я просто предполагаю, что вблизи они пахнут еще хуже.
— Все. — Кивилгар поднял руку. — Теперь заткнись.
Кивилгар простер ладони над котлом и невнятно забормотал. Повинуясь невидимому сигналу, где-то рядом заиграли тягучую, как патока, мелодию. Понемногу поверхность жидкости очистилась, а сама она начала приобретать серебристый оттенок, пока не стала зеркальной, словно озерцо ртути. Замелькали неясные тени, и вдруг во все поле возник огромный желтый ствол. Не сразу Рей сообразил, что это всего лишь колосок степного злака, только с очень близкого расстояния. Потом мелькнула черная тень, и все пропало.
— Хомяка раздавили? — участливо поинтересовался Рей.
Кивилгар только сердито завращал глазами и еще больше нахмурил брови. Голос его неожиданно возвысился до громового крещендо. Колдун завернул особенно забористое заклинание, после которого жидкость мгновенно стала прозрачной, словно родниковая вода.
Рей только приготовился в очередной раз съехидничать, как поверхность котла внезапно посерела, и на ней четко, словно на экране, возникло изображение огромной равнины, заполненной разноцветными шатрами. Рей впился глазами в картинку, пытаясь не упустить ни одной детали. Внезапно что-то на краю поля привлекло его внимание, и он осторожно коснулся Кивилгарова плеча.