— Ну наконец-то набесились?
Оська с Диком переглянулись, но все же кивнули.
— Ну вот и хорошо. А теперь, раз уж мы все здесь оказались, может быть, Дик расскажет нам, чего именно мы должны опасаться?
Я выжидательно посмотрела на лорда, и — о чудо! — он смутился. Гм, нет, похоже, это был глюк.
— Ладно, все равно скоро сами все увидите.
— Что «все»? — заинтересовался Оська, буквально вися на моем плече.
Я возмущенно отстранилась, но этот проходимец только еще сильнее навалился на бедную хрупкую меня.
— Умираю, — таинственно шепнул он мне на ухо.
Я только покрепче сжала зубы. По идее, ангелы не должны бить своих же хранителей, но конкретно этот явно нарывается.
— Это мир рухнувших надежд.
— Очень поэтично, — пробурчала я и все-таки села на землю.
Оська тут же плюхнулся рядом, обняв и прижав меня к себе. На мой возмущенный взгляд он ответил счастливой улыбкой ловеласа. Надо будет потом поинтересоваться, за что у него отняли его истинный облик, который он теперь может с такой эффективностью применять.
— Не смейся, — качнул головой Дик. — Этот мир давно мертв. Настолько давно, что даже печати, наложенные на него, чтобы ничто не могло отсюда выбраться, стерлись.
Я удивилась:
— Печати?
— Ты даже этого не знаешь? С чем же тебя отправили меня охранять? Или тебе просто ткнули пальцем и сказали, что вот он должен жить?
Я покраснела, вспоминая пять впечатляющих трактатов, которые должна была, по идее, внимательно изучить за одну ночь, но вместо этого до утра резалась с Оськой в карты. Меня поцеловали в ухо, я напряглась. Он что, издевается?
— Что ж, тогда начнем сначала. Время еще есть.
И Дик сел рядом, мимоходом двинув Оське в челюсть, от чего тот тут же улетел обратно к колонне. Как это ни ужасно, но жалости я вообще не почувствовала. Кошмар! Оська вылез почти сразу, но мстить не стал, а даже брякнул что-то вроде извинения, вновь усаживаясь рядом, но на почтительном расстоянии от моей особы. Нет, сегодня прямо день открытий: меня защищает лорд, которому на меня наплевать, от посягательств друга, который на меня никогда даже как на девушку не смотрел, хотя… может, и смотрел, когда пушистиком был, но там разве поймешь.
— Есть миры, их много, ведь это-то ты знаешь? — Я кивнула. — Не все они идеальны, а некоторые даже просто опасны из-за чересчур высокой концентрации нечисти на квадратный километр, но и это еще ничего. Есть миры мертвые.
На нас посмотрели так, что мне тут же захотелось с гордостью воскликнуть, что да, знаю! Буквально вчера там цветочки рвала и упырей гоняла. Хм.
Взгляд Дика стал безнадежным. Я поняла, что читать иногда полезно.
— Мертвые миры стали такими по разным причинам, но известно точно, что, как только во всем мире не остается ни крупицы жизни, начинает происходить что-то странное. Мир меняется, со стороны начинает казаться, что жизнь каким-то чудом возвращается, но, приглядевшись; начинаешь понимать, что это всего лишь смерть обретает ее форму.
Я поджала губы. Бред все это. Не бывает такого… но, поймав взгляд Дика, осеклась…
— И тогда миры запечатываются, чтобы ожившая и быстро набирающая силу смерть, подобно проказе, не перенеслась на живые миры, расположенные неподалеку. Печати ставятся ангелом и гэйлом.
Я была в шоке, и только Оська продолжал методично что-то чертить пальцем на земле.
— Не может быть. Откуда ты все это взял, ведь еще недавно ты и сам не знал, кто такие…
— Гэйлы?
Я молча кивнула.
— Ошибаешься, девочка, просто я не знал, как их называешь ты, а вот встречаться уже доводилось. Правда, всего лишь пару раз, но мне хватило.
Я нахмурилась — возможно, именно после таких встреч гэйлы им и заинтересовались.
Я нахмурилась — возможно, именно после таких встреч гэйлы им и заинтересовались. Но что именно в нем их заинтересовало? Не понимаю.
— В этом мире, — после паузы продолжил Дик, и мы с Оськой прислушались, — рухнули надежды всех жителей разом.
— Как?
— Довольно просто. Они захотели выбраться из-под земли на поверхность, даже и не подозревая, что поверхности нет.
Я вздрогнула и опять удивленно на него посмотрела. Дик улыбнулся лишь краешком губ и продолжил:
— Они долгое время изучали магию, создали целый культ и однажды решились использовать одно из самых мощных своих заклинаний, принеся в жертву всех своих детей младше пяти лет.
Я окаменела, неверяще глядя на него и чувствуя, как в ладонь впиваются острые грани камней, сжимаемых в ладонях.
— Но, как и ожидалось, заклинание не могло изменить мир и создать поверхность из ничего, а потому оно извратилось и рикошетом ударило по тем, кто еще был жив, впитывая в себя все больше и больше жизней и насыщаясь сильнее и сильнее, пока последняя капля жизни последнего существа не была выпита. Все произошло за доли секунды, а потом заклинание все-таки сработало и создало то, чего этот мир еще не знал. Поговаривают, что, выпив все жизни и практически обретя сознание, заклинание хотело создать новую жизнь, чтобы не переставать насыщаться. Но не смогло. И то, что появилось в результате, запечатали на многие тысячелетия, не давая этому вырваться или пробудиться.
Перед глазами все плыло, мне было плохо, я постоянно слышала одни и те же слова: «Младше пяти лет!» Как же они могли пойти на такое?! Слезы сами катились из глаз, прозрачным хрусталем падая вниз и сверкая в полутьме пещеры.