Меня этот пес так и не принял. Слишком сильно от меня пахнет кошками. Женщина?кошка: Цирцея. А он, обойдя на траулерах все моря, бросил здесь якорь.
— Как хотите, — сказала я и пошла закрыть за ним дверь. Бутылку шерри он прихватил с собой, но я сделала вид, что не заметила. Все?таки жаль, подумала я (последняя мысль, перед тем как отключиться под действием пилюль), мы могли бы прекрасно жить в этом доме вместе-я наверху, он внизу-все то время, какое мне еще осталось.
Чтобы ночью кто?то был поблизости. Ведь это все, что нам в конечном счете нужно: чтобы рядом кто?то был, чтоб было кого окликнуть в темноте. Мать — или того, кому случится ее заменить.
Верная своему слову, я побывала на Кэледон?сквер и попыталась выдвинуть обвинение против тех двух полицейских. Но оказалось, что право выдвигать обвинение имеет только «непосредственно потерпевшая сторона».
— Сообщите нам все, что вы знаете о пострадавших, чтобы мы начали расследование, — сказал мне регистратор. — Кто эти два мальчика?
— Я не могу назвать имена без их разрешения.
Он положил ручку. Молодой человек, подтянутый, весьма корректный, — полицейский нового поколения. Из тех, кто отшлифовывает свою подготовку на дежурствах в Кейптауне — учится не терять самообладания, оказавшись лицом к лицу с отстаивающим свои права либералом?гуманистом.
— Не знаю, дорожите ли вы честью мундира, который носите, но ваши коллеги на улице его позорят. Кроме того, они позорят меня. И мне стыдно. Не за них, за себя. Вы не даете мне выдвинуть обвинение, потому что я якобы не являюсь пострадавшим лицом. Но я пострадала, непосредственно пострадала от их действий. Вы хоть понимаете, о чем я говорю? Он не отвечал — просто стоял выпрямившись и настороженно ждал, что последует дальше. Тот, кто сидел позади него, склонился над своими бумагами, делая вид, что не слушает. Но боялись они напрасно. Больше сказать мне было нечего; во всяком случае я не нашлась что сказать.
Веркюэль ждал меня в машине на Бёйтенкант?стрит.
— Я вела себя как идиотка, — сказала я, внезапно почувствовав, что сейчас расплачусь. — «Мне стыдно за вас», — заявила я им. Они, должно быть, всё еще смеются. Но какие другие чувства могу я испытывать? Или надо смириться с тем, что так и будешь отныне жить: в состоянии стыда? Возможно, стыд-это просто то самое, что я постоянно испытываю. Это образ жизни тех, кто предпочел бы умереть.
Стыд. Унижение. Прижизненная смерть. Какое?то время мы молчали.
— Не дадите мне взаймы десять рэндов? — сказал Веркюэль. — В четверг я получаю свою пенсию по инвалидности. Тогда я вам отдам.
3
Прошлой ночью, уже под утро, раздался телефонный звонок. Женский голос, одышливый, какой бывает у тучных людей:
— Мне нужна Флоренс.
— Она спит. Все спят.
— Знаю, разбудите ее. На улице был дождь, впрочем, не очень сильный. Я постучала в комнату Флоренс. В тот же момент дверь распахнулась, словно она уже стояла там, ожидая, когда ее позовут. В глубине комнаты ребенок застонал во сне.
— Вас к телефону, — сказала я.
Через пять минут она поднялась ко мне. Без очков, с непокрытой головой, в длинной белой ночной сорочке она выглядела гораздо моложе.
— У меня неприятности, — сказала она.
— Что?то с Беки?
— Да, мне придется уехать.
— Где он?
— Я поеду сначала в Гугулету, а потом, наверно, в Зону Си.
— А где она, эта зона? Она удивленно на меня посмотрела.
— Я хочу сказать, если вы знаете дорогу, я отвезу вас на машине.
— Да, — сказала она, словно все еще сомневаясь. — Но я не могу оставить детей одних.
— Тогда надо взять их с собой.
— Да, — повторила она.
Я никогда еще не видела ее в такой нерешительности.
— И мистера Веркюэля, — сказала я. — Он поможет мне с машиной.
Она покачала головой.
— Да, — сказала я твердо. — Он мне необходим.
Пес лежал рядом с Веркюэлем. Увидев меня, он несколько раз стукнул хвостом об пол, но не поднялся.
— Мистер Веркюэль! — громко позвала я.
Увидев меня, он несколько раз стукнул хвостом об пол, но не поднялся.
— Мистер Веркюэль! — громко позвала я. Когда он открыл глаза, я отвела в сторону фонарь. Он выпустил газы.
— Мне надо отвезти Флоренс в Гугулету. Это срочно, мы не можем ждать. Вы с нами поедете? Он ничего не ответил, только плотнее свернулся, лежа на боку. Пес тоже изменил положение.
— Мистер Веркюэль, — сказала я, направив на него свет.
— Отвали, — пробормотал он.
— Не могу разбудить его, — сообщила я Флоренс. — А мне нужно, чтобы кто?то толкал машину.
— Я буду толкать, — сказала она. Уложив обоих детей на заднем сиденье и укрыв их потеплее, Флоренс стала толкать. Мы отъехали. Стекла запотели изнутри от нашего дыхания. Пытаясь разглядеть дорогу, я поползла по Де?Вааль?драйв, поплутала по улицам Клермонта и наконец выехала на Ленсдаун?роуд. Стали попадаться первые автобусы, ярко освещенные и пустые в этот час. Еще не было пяти утра.